ВНИМАНИЕ! Для правильного отображения наших страниц настоятельно советуем Вам использовать иной смотровик («браузер»), например «Оперу» или «Лису», обе из которых – бесплатны. ВНИМАНИЕ!
Перед пользованием нашим сетевым узлом, ознакомьтесь с сим предупреждением. Please read this disclaimer before using our website.
Спасители Руси от инородческого владычества: гражданин Козьма Минин и князь Дмитрий Пожарский. Да вдохновят нас примером.
33-Й ГОД СМУТЫ
> РАЗДЕЛЫ
» Первая страница
» Русские Вести
» Русские Стихи
» Русские Песни
» Русская Мысль
» Русский Язык
» Русские Листовки
» Русское Действие
» Русское Самосознание
» Русское Единение

> ОБЩЕЕ
» Рассылка
» Связь с нами
» Наши образы
ПОДВИЖНИКИ РУСИ:
Национально-Державная Партия России (НДПР)

Русское Вече

Русский национал-социализм с чистого листа

Руссовет

Русское Движение против нелегальной иммиграции

Русский Общенациональный Союз (РОНС)

Народное Движение за избрание А. Г. Лукашенко главою России

Русское Национальное Единство (РНЕ)

Русский международный журнал «Атеней»



НАША РАССЫЛКА:

Подписка на нашу рассылку своевременно известит Вас о появлении нового на «Русском Деле». Просто и удобно!

Ваш адрес e-mail:

Подписаться
Отменить подписку



НАШИ СОРАТНИКИ НЕ ПОЛЬЗУЮТСЯ ПОДОЗРИТЕЛЬНЫМИ УСЛУГАМИ MAIL.RU И YANDEX.RU!

«RSS» И «TWITTER»:
Наша RSS-лента    Наша лента в «Twittere»
(Памятуйте, что врагу видно, кто читает нас в «Твиттере»!)


ПОИСК ПО УЗЛУ:

Яndex.ru



Русское Дело
«Всякая истина проходит через три ступени. Поначалу, она подвергается осмеянию. Затем встречает яростное сопротивление. Наконец, она принимается как очевидное.»
Артур Шопенгауэр, немец. мыслитель (1788-1860)

Раздел «Русские Вести»

Замечание о выпуске статей

Уважаемые читатели!

Ввиду разворачивающихся вехолетных событий, ввиду ожесточенной борьбы, в которую вступила Россия во имя своего существования, считаем наиблагоразумнейшим временно остановить выход статей на нашем узле. С одной стороны, многое в обстановке полувоенного времени остается черезчур скрыто и неясно, чтобы допускать о ней сколь-либо нешаткие и небезответственные высказывания; со другой стороны, не хотим изречениями о том, как то или иное могло бы обстоять лучше (а военным действиям везде и всегда присущ ход событий не как на параде) ненароком подорвать общественный дух в годину таких испытаний. Их стране по-любому придется одолеть тем, что есть, а не тем, что и как могло бы быть. Прошло время уместной критики и широких исторических обобщений : необъемлемое бытие сузилось до насущного, наличествующего, настоящего. В этих непростых условиях на каждом лежит ответственность, какие настроения он подпитывает в окружающих всяким действием или словом. И пусть лучше мудрствующее гражданское слово ответственно смолкнет перед вершащимися делами ратными, даст им от себя полную свободу, не мешает советом их умельцам. («Разбор полета» государственному и военному руководству после, конечно же, предстоит, и из наивзыскательнейших.) Посему мы до перелома в ходе событий намерены соблюдать эфирную тишину. Нисколь, однако, не менее продолжая сочувствовать, и призывая сочувствовать вас, успеху России, посильно ему содействовать.

«Русское Дело».

 

Размещено: 30 декабря 2022 г.

Постоянная ссылка: RusskoeDelo.org/novosti/archive.php?ayear=2022&amonth=december#2022_12_30_01.



Великое и малое

Греза о новолетьи на Руси

Истекает год, отверзший ворота третьему десятилетию уже пустившего бородку, уж не столь нового нового века. За резными избенными ставнями трещат колючие морозы русской политической зимы… Ровною снежною гладью все устлано за порогом, и нельзя ступить на нее, не оставив глубокий след; и недобрый глаз тотчас видит, кто к кому ходит, кто с кем разговор ведет! Но кому похочется покинуть свой уют? Засевши по домам и потеплее укутавшись, честной люд попивает новогодние чаи, гадает о будущем, да согревается поминаниями то ли давней, то ли отнюдь не давней поры царя Гороха Медведича, когда столь же счастливы все были, что и счастья своего ничуть не чаяли…

И есть от чего плотнее кутаться-греться. В сени стучится год сплошь четных двоек, да вкупе зловещее шесть дающих. Грохочут далече все гулче громы над Диким Полем, полки вражин пробираются сквозь сугробы ко брянским лесам, зазывает в сотый раз соседей покарать Русь за то-второе-десятое все тот же объевшийся поросятины немец, норовит сманнергеймить вторижды хитрость нескоро родящий чухонец, да не желает терпеть боле духу Русского всетерпящий размяклый швед… Все ненедруги-соседи земли Русской сговорилися, да к пахану Байдехану милость на лице его поганом позрети потекли. Гей вы, ветры-вои, над Русью веющие! Ой ли вихрям вашим коя николи не быти, сыны стрибожии!

К концу ковыляет второй на двадцати год володычества великого стратига, коленоподымателя, скрепителя скреп и вливателя «тонусных» зелий в поистощалое тело некогда наидороднейшего народа Европы. И коли бы не неволею приставший к нам в который раз, заобонявши-то жареное, белорусский батько, то не быть бы предела гордости нашего одиночества во границах доброго старого семнадцатого столетия – инословесно буди сказано : той самой тогда уж боле ничуть не Московии, о коей, по слову цареву, и помыслить грех.

Край западный пополнил силы свои полчищами, уведенными из пропащих гор южного заземелья, да уж не первый год шлет-подсылает на постой-гощенье к лукавым ляхам удалую дружину за дружиною. Жалобам же бояр в Белокаменной (а дале стенаний дело их нейдет) по том, что-де творится, мол, в поднепровской, вами совращенной вольнице, соседи западны не внемлют, но лишь паче серчают да очами сверкают. И пущай кажет былины о заоблачных «цирконех» вещее свет-зеркальце, что во всяком мужицком да бабьем доме во святом углу висит, а на земле-то-матушке в нынешнюю годину великого, ежели государю верить, Руси воспряния колышки к востоку куда спешнее содвигаются, нежели и пресловутом при царе Бориске Бражнике.

Мало-мальский сулит увод супостатов-заморян задору сторона китайская, хлестаючи под затеявшуюся сумятицу хлыстом синие воды соленые перед заветным ей островом Таиванем; но что удержит Поднебесную от соблазнов искупить у тридесяти царств прощенье всех себе грехов, ведомых и неведомых, в мен на незапный наскок на наш Дальний восток? Ей-ей, одним сыщущим душевна отклика Русским людям пристало в китайской милости приязнь угадывать. Да не ото счастья жмурится китайва окаянная, улыбами вас, Русичи сердешные, околдовываючи; всего-то глазищ у нея разрез таков, ей, вестимо буди!

Пробуждение ото сна

«Будет ли война?», судачат и жители глубинки, и знающие ответы на все прочие вопросы столичные жители, расставляя на столах под яркими люстрами звенящие праздничные сервизы и спеша остудить до полуночи игристые напитки. Перейдет ли очередной Бонапарт Неман и потревожит ли нашу тишину? Подхватывая занимающую всех светскую беседу, «Русское Дело» полагает, что война, несущая опасность смерти всему живому на Земле, случится-таки навряд – и даже, если собирательный кремлевский господарь не догадается пригрозить в ответ на любую наполеонтьеву затею нанесть свой первый удар по какой-нибудь Хайфе, где наибольнейше придется. Хотя могут и дерзнуть его заклятущие «партнеры», раскурив самую широкую войну строго по сю сторону ядерного порога, справедливо оценивая, что архистратиг, в земле Русской воссиявший, первым ону черту не переступит. Впрочем, и без ядерной дубины у него, следует почесть, достаточно в припасе средств найдется, дабы полностью обезточить, «обезинтернетить» и поставить на пресловутые колени весь кичливый, размягчалый и давно уязвимый западный мир, заставить если не рать его, то точно тыл через неделю вкусить если не конины, то кошатины. Однако, воевать по-истому не входит в цели и самой заокианской военно-промышленной отрасли : можно ненароком сесть перед белым светом в лужу и окончательно расстроить себе красивую игру, а подлинное блаженство – в одном уже подталкивании государства ко все большим военным расходам как таковым. Ради того и о «страшной России» покричать можно; тем паче, что в условиях мирного времени средств у Москвы ответить на обидные слова не столь и много.

В окружении вероятных партнеров
© Othjournal.com

Война малая – в рамках известного незалежного пространства – вполне, однако, возможна. Причем велико прискорбное вероятие, что великий полководец, совместно с лишь незначительно менее великими сотоварищами, разовьет такую ограниченную войну образом опять самым робким и безтолковым – так, что лучше бы и не начинал – устроив Донбассу второе кровавое истязание вместо нанесения враждебной незалежности молниеносных ударов вглубь по самые Карпаты, с целью ее наискорейшего и полного уничтожения – столь же полного, какового она желает нам. Признаков такой решительности и широты мышления за двадцать два года властелин всея Руси до сих пор, однако, не явил. Испугается угодить за свой чрезмерный почин под чрезмерные «санкции», ничтоже разумеючи, что кары в духе наложенных давно на КНДР ему и без того уже уготовлены, равно как и сырая клетка в гаагском человеческом зверинце. Не следует небречь и опасностью ответных при возгорании войны выходок со стороны запущеных в «Россию для всех» толпами и растекшихся по стране откровенно украинствующих ублюдков, способных остановить все в нашем тылу на недели подрывными действиями. Воистину, не было грани путинскому архистратегическому безмятежью семь минувших лет, со дней первого грома! (Иной, тот, что в венскую школу искусств не пробился, впоследствии менее, чем за семь лет не только «с колен поднял», но и чуть ли весь свет танками и самолетами не закидал.)

Но, вероятнее всего, вместо горячей войны в холодной январской Женеве состоится тихий односторонний торг без свидетелей. Собственных фигур для взаимного размена на шахматной доске у великого водителя, как во 1962-м у всеми, тем не менее, хулимого Хрущева, нет : если тогда добились очищения Турции от американских ракет возвращением советских с Кубы, то сейчас, кроме некрасивых и подкрепленных одними мультиками угроз, предложить «партнерам» особо нечего. Да и обоюдоострая вещь она, угроза костоломных действий : можно оказаться в окончательных «агрессорах» и дать против себя снять последние перчатки, коль скоро содержание переговоров обнародуют. Хотя пригрозить тем же «мягким сливом» в открытые источники семейных тайн западного миропорядка (истины и об убийстве Кеннеди, и о невысадке на Луну, и об Одиннадцатом сентября, а также имен «хозяев денег») в случае неудовлетворения наших требований по Украине было бы можно. Но насколько хватит дерзости Путину? Сей человек не дерзнул свернуть шею даже гадине помельче : барыгам доморощенным (в чем его бы безоговорочно поддержал народ, и за что, может, на месте провозгласил бы царем). Все его шаги суть подход сдержек, противовесов, примирений с любым злом. Достаточно тому или иному «партнеру» высокомерно чего-то от него истребовать, как немедленно получит ровно и честно половину. Так и по Украине с Финляндиею и Швециею предложит свет-Володюшко договориться «где-то посередине», опять умиротворив «и наших, и ваших». И такая сделка работающий «вдолгую» Запад на несколько лет насытит. К чему воевать, коли можно добиваться завоеваний без единого выстрела? Сунь-Цзы чистой воды. И Владимиру Владимировичу от того наипрямейшая польза : выигрываются дополнительные годы и годы беззаботных занятий во спорт-зале.

Прижатость горе-вождя ко стенке и почти неизбежность привычных с его стороны уступок могут, однако, возвестить более скорый уход его от бразд правления. Политика не терпит слабаков и дуралеев. В преждевременном уходе В.В. на покой «по усталости», в духе предшественника, может заключиться и одно из требований самих западных переговорщиков (вознамерятся лишить Россию того, кого воспринимают за вдохновляющего народ вождя, вынуть в его лице из пресловутой вертикали власти весь ея хребет, мало по простоте своей западной понимая, что она, вертикаль, себя и без того изжила, и что избавление от ее дряхлого груза Россию омолодит).

Может сместить гаранта-капитулянта (при готовом одобрении уже ропчущего народа) и его собственное окружение : в силовиках-тыловиках, гляди, проснется как гордость за ремесло (то бишь, охранение державы), так и безпокойство об осмысленности дальнейших ставок на проигрышную лошадку. А тем самым сделают первыми крупный ход в нарастающей борьбе за преемственность строя. Важно будет не только опередить силы левизны, притягивающей к себе безпечную, не видавшую видов молодежь нового тысячелетия, но и вовремя сделать подножку возвышающемуся «клану сибиряков» – Шойгу, Собянину и прочим мутным полукровкам из Зауралья, являющим собою готовую к оседланию Китаем, если уже оным не оседланую, пятую колонну. (Не забудем в сей связи подозрительный, длившийся сутки отказ Шойгу двинуть войска в Крым по велению верховного во 2014-м; что то, как не пробная мера сил между субъектами?) Да, силовики-тыловики вытребовали себе относительно недавно утешительную игрушку в виде новоиспеченной росгвардейской жандармерии, но их позиции в большой игре, все же, тают; из тисков ставшего порочным для них путинского всеравновесия (со все большим числом уравновешиваемых) уже пора бы и выйти. Но хватит ли ума? Оным наши держиморды – подлинные, на беду нашу, столпы государства – увы, никогда не славились, и в последний раз проиграли страну всухую не далее, как тридцать лет тому. Разве начали читать с тех пор книги?

В заключение

Сказав о делах державных, стоит ли добавить что о действительности более обыденной в булькающем «многонационально-многоконфессиональном» бульоне Россиянии? Кроме юдоли в ней взгляду остановиться почти не на чем : народ и дух его затухают, держиморды-державники почти перековали Русских сознанием в «россиян», а инородцев – в «русских по духу». «Русский» же «мир» – теперь тоже более не совокупность всех русов невзирая на границы, но и кабарда с узбеками и азерами в довесок. Рождаемость, нравственность во СМИ и обществе – на дне. Сгущаются в жизни людей тучи бытового застоя и безвыходности, опять смелеет затихшее-было уголовное отребье. Обезлюживающую Русскую глубинку заселяют таборы, прибывающие из самых далеких стран; обосновываясь, инородцы прибирают к рукам остатки местной власти над остатками местного населения…

Люди же Русские по-прежнему не питают друг ко другу чувств братства, отзывчивости, взаимного влечения в любых, пусть наималейших нечастных делах (гражданский почин нам остается весьма чужд; вся надежда – на то, что услышат и утешат из Кремля, оттуда распорядятся построить во дворе детскую площадку). Какие возвышенные объединения в духе пресловутых обществ охотников-рыболовов? Мы избегаем друг друга в куда более скромном и повседневном. А если в ком и начинает говорить почин, то оный некто тут же сколачивает из своего замысла что-то непременно «всероссийское» по названию (за меньшее мы браться брезгуем!), но всех остальных непреклонно вызывающее на спор, и остается сидеть он в нем одиноким гордым вождем без индейцев. Искусством компромиссов владеет, похоже, один Путин (исповедующий его, впрочем, без разбору и где надо, и где не надо). Умение друг со другом не до глубинной истины и конечного единомыслия докапываться, а уславливаться о честном и взаимовыгодном сотрудничестве в отдельном, ограниченном деле «от и до» – по-прежнему не наше.

При том, что каждый современный нам немец состоит в одном, двух, а то и трех сразу «ферайнах» – добровольных, невертикальных объединениях, сближающих людей по увлечениям, уходу за тою или иною стороною жизни родного поселка, увековечению его прошлого либо живых обычаев, благотворительной деятельности. Тамошнее общество пронизано несчетным числом связей, люди способны объединиться в тяжелую годину. Может, именно потому восстание большевиков в Германии оказалось столь быстро подавлено : немцы легко стихийно объединились, сошедшись по рельсам, уложенным в обычной гражданской жизни; из малых объединений мгновенно сложились крупные, поставившие заслон инородческой ереси. В то время как России тогда не выпало ничего иного, опричь извечных страданий… Ничуть не спасли даже ячейки разнообразного черносотенства, ибо, как водится у нас, приводились в движение они ремнями лишь вертикального действия, да внезапно исчезнувшего. В чем причина такого отличия? Равнодушен ли ко всему Русский человек, ленив ли, недальновиден, или просто забит держимордами и прочими отбросами, быстро всех отучающими от высовывания головы в общественное пространство? Но нельзя же его, оное пространство, сдавать! С него начинается Родина. Любыми путями, самыми косвенными, следует объединяться и творить общественную пользу, хотя бы наискромнейшую. Ежели будет грибница, то явятся при верной исторической погоде и грибы; а сколько будет до того создано пользы Родной стороне – пусть малой, но долгой и вездесуще-широкой! Сколь преобразится все вокруг нас! Станет излишне и потешно ждать поверх того поспешествований из Кремля, и не безплатных.

Арии всех стран, объединяйтесь! Занимайтесь совместно любыми малыми, приятными душе общественными делами, оставив на время в стороне безнадежно вымороченную держимордами политику. Мы пробивались в нее сквозь лед и глыбы тридцать лет – и вотще; наилучшие судьбы сгублены в темницах; нельзя так расходовать силы. Переходя же на время к «теории малых дел», занимайтесь делами, непривлекательными инородцам, дабы всегда оставаться строго среди своих : радейте о краеведении, помощи обездоленным Русским старикам, уходе за бездомными животными. (А пуще всего – растите Русское потомство, ведь как без него?) Любому, и на любой порыв души, найдется дело, Русское дело. Упражняйтесь в почине как таковом, проявлении волевых устремлений, плодотворном взаимодействии с людьми; обрастайте связями, а в итоге – и друзьями. Может, кто-то из тех, с кем вы сколотите будку бездомным псам, когда-то предоставит вам самому тихий угол во вьюгу политическую. Но, прежде всего, общением с сородичами и сотворением с ними добра, вы будете питать свой Русский дух – то, что теперь у нас в самом скудном запасе, сохраните ум и смыслы в лишающем рассудка современьи. Что нам всем необходимо, зимующим в ожидании следующей, неминуемой Русской Весны.

С дарящим новую надежду Солноворотом вас, собратие! Со светлым новым Рождеством славянской жизни и Новым годом трудов на благо Русского грядущего! А оно грядет. Вернее : волевито грядем к нему мы, кладя через болота распутиницы гати стези, устремленной во столетие двадцать второе – туда, где жить нарождающейся уже сегодня нашей плоти и крови!

 

В статье вынужденно использовано 38 нерусских слова (менее 1,8%). Чужие изречения и самоназвания не учитываются.

Размещено: 31 декабря 2021 г.

Источники: собственные.

Постоянная ссылка: RusskoeDelo.org/novosti/archive.php?ayear=2021&amonth=december#2021_12_31_01.



ДВАДЦАТЬ ЛЕТ ВМЕСТЕ

Нескончаемое путинское водительство, что, когда-нибудь завершившись, превзойдёт долготою большинство прежних правлений российских государей и коммунистических вождей, уже до срока являет то обычное и неизживное, что случается в делах страны, чрезмерно долго живущей по воле одного человека.

Неудачи, провалы, застой в народном хозяйстве, напряжение в жизни общественной, бесчисленные злоупотребления самой власти справедливо возводят к издержкам подобного владычества.

Доброе единоличное правление само знает меру, да и по душе всем. Но столь редко оно на нашей земле, что лишь сожалеть остаётся. Зато без конца имеем дело со злою стороной несменяемых царствий – произволом и самовластием в точном их смысле, даже не самодержавием, подразумевающим освящённость давним, крепким обычаем, врастанием в устои общества и даже ответственность перед вечностью, – то есть, некую степенность и историческую законность такого устроения власти. Впрочем, одно вырастает из другого, и в нынешнее время оба вызывают неприятие.

Государственный уклад России будто сплошь соткан из череды византийствующих самодержавий при забытом совсем ином, исконном Славяно-Русском: власти веча, избираемых народом князьях, Новгородской и Псковской республиках, самоуправлении удельном и земском…

Покуда пришедшая убеждённость в необходимости царёвой власти оставалась непреложной, борьба с издержками единоличного правления велась разрозненными попытками замены одного неугодного правителя на иного. Заговоры то проваливались (против Петра I, Екатерины II), то преуспевали (против Петра III, Павла I).

Но временами давало о себе знать и противление самодержавию как таковому, без связи с личностью самого правителя. Чаяния ограничить самовластие «кондициями» (в начале царствия Анны Иоановны), конституциею (во времена Александра I-го и декабристов) вплоть до гораздо позднейшего призыва «Долой самодержавие!» витали в нашей лишённой исторического везения стране все послепетровские времена. С отречением Николая II дело, наконец, свершилось, но настоящей победой не увенчалось ввиду никчёмности ставшего у власти Временного правительства и ряда сущих нелепостей, пресекших великую попытку военных во главе с Корниловым удавить послецарскую либеральную смуту вместе с большевистской пятой колонной и бывших всего в шаге от столицы и спасения России.

В годы, предшествовавшие отречению, царь, хотя и под общественным давлением, сам шёл на самоограничения, даруя политические свободы и некоторую законодательную деятельность народным представителям. (И пренебрегая монаршьим долгом, не решался дать волю охранительным силам.) А появившейся на свет либеральной и левацкой интеллигенции хотелось ещё больше «республик да свобод». Сама по себе крикливая эта толпа имеет сомнительную силу, воздействуя напыщенной болтовней лишь на недалёкого, часто праздного, обывателя, да на уступчивое и безответственное правительство. Но легко сдаётся перед грубой силой, и силу ту показали большевики-уголовники (по царским приговорам и человеческим понятиям), с презрением обведшие вокруг пальца интеллигентов и всю страну. Взяв власть, немедленно восстановили самодержавие в наихудшем виде, утопили гражданские свободы в невиданных реках крови и погрузили страну в полукрепостное состояние на долгие десятилетия.

Коммунистический угнетатель в конце концов ушел в никуда, разложившись и самоупразднившись. (Как и в Октябрьском перевороте 1917-го «стена» власти оказалась, словами Ленина, «гнилой: ткни и развалится»). А пришедшая на замену шайка Ельцина была бездарной, преступной, и страна окунулась в следующую смуту. Далее дело двинулось по знакомому кругу: единоличное правление было восстановлено и бразд уже не отпускало, лишь крепло. Присутствие рядом Думы, «независимого» суда и громогласный отказ власти от государственной идеологии были лишь раздражающим лицемерием, не обманывающим никого.

Кому-то самовластие в третьем тысячелетии предстаёт терпимым неудобством, кого-то явно гнетёт.

Степень притеснений оценивается зависимости от пристрастий оценщика. Либералы страдают от недостатка свобод для своих пороков и от невозможности навязывания их обществу, хотя в целом чуют себя при путинском строе как рыба в воде. Отчизнолюбиво мыслящие – государственники, хозяйственники, общественники, учёный люд – винят руководство страны за её унижение перед западными учителями, кабалу от ВТО, МФО, ПАСЕ, Совета Европы, повальные разложение и продажность чиновничества («коррупцию»), воздвигнутый столп («вертикаль») власти с постоянным «ручным управлением». Самые последовательные из них возвышают свой голос и против большего: избирательного правосудия, наличия неприкасаемых в путинской России – от высшей знати до особо чтимых национальных меньшинств. Но хорошо видя меру дозволенного, не идут дальше. Для них подобное положение дел не стало глубоким личным переживанием; напротив, пребывание в умеренной оппозиции, тем более, встроенной в кремлёвскую показушную демократию, доставляет им безбедное существование и приятное место под лучами хотя бы второстепенных СМИ.

О наихудшем в наступившем правлении – нависшей угрозе существованию Русского народа – бьют тревогу лишь самые прозорливые и честные. Умом и нутром ощущают встроенное в политику непреходящее пренебрежение к Русским («русофобию»), с отчаянием видя выкашивание наркотиками молодого поколения, насаждение деятелями «культуры» бездонного нравственного упадка, безсемейственности и презрения к чистоте Русского Рода, раскрытие настежь границ и чужеземное половодье с юга, исламизацию страны, вытеснение и недалёкое во времени замещение ослабевшего воспроизводством Русского народа пришельцами из Азии. В управляемой по единой указке стране то предстают вольные или невольные, но сугубые последствия своенравного, самотешащегося единовластия, и тяжелую длань оного сознательные Русичи познали в полной мере, платя за противление безчинствам лишениями и свободой – своею и тысяч соратников.

Общим же настроением всех недовольных становится то, что ничего поделать и изменить нельзя. В этом смысле на дворе действительно царит диктатура.

Что взять в пример?

Идя к умиротворению нравов, цивилизованности, народы веками искали совершенный способ государственного устройства. И где благодаря лучшим умам, а где – по стечению обстоятельств, наитию и собственному взрослению наш мир, особенно европейский, достаточно преуспел во своём общественном улучшении. Почти повсеместно оставлено позади столь дурное и дикое в подавлении человека человеком как рабовладение, крепостничество, жёстко-сословное («кастовое») деление общества. Вот только насилие верхов и глубинная недемократичность государственно-обустроенных людских сообществ с расслоением на знать («элиту») и простонародье (рядовых граждан), с несхожестью устремлений тех и других – по-прежнему пребывают с нами и даже с силой проявляются то там, то здесь…

Современные западные демократии, при всей заслуженной нашей нелюбви к ним, являют обширный полезный опыт в решении головоломного вопроса упорядочения человеческого общежития к удовлетворению воли большинства (пока на первое место у них не выступило потакание всевозможным меньшинствам).

Единоличное правление в западном мире было весьма давно отвергнуто, в каких потугах ни совершенствовалось и ни облагораживалось оно в прошлом, выказывая все большее сужение произвола властителя, привнесение в его деятельность представлений об общем благе и своих обязанностях перед обществом, – иначе говоря, установление умеряемых законом и доброй волей отношений с подвластными. Так называемый «просвещённый абсолютизм» стал сею ступенью в развитии государства на Западе и, в свою очередь, преддверием большего.

Заседание Генеральных Штатов во Франции, XVIII столетие

Вместо надежд на доброту и мудрость одного лица по-настоящему плодотворным оказался выбор в пользу постоянного и глубокого рассредоточения власти, деления оной на «ветви», вполне очевидные: законодательную, исполнительную, судебную с дополнительным расслоением их всех на высший и местный уровни.

Подобное распределение полномочий существовало издавна не только в опытах республиканского правления. Оно было естественным ввиду всегдашнего наличия в обществе знати (воинской, гражданской), с коей повелителю было удобнее ладить, нежели и на ней проявлять свой нрав. Слабее выраженное – скорее, как разделение труда – оно существовало и при откровенном единовластии, когда подле верховного правителя действовал совет высших вельмож (у нас – Боярская Дума, Избранная Рада, Правительствующий Сенат, Государственный Совет), а управление и правосудие на местах вершилось посланцами самодержца с дозволением обширного усмотрения с их стороны.

Но более, чем просто разделение труда, рассредоточение власти в буржуазных демократиях имело смысл сознательного дробления государственных полномочий, намеренного установления обособленности и соперничества их разветвлений во имя большей общественной свободы и больших вольностей у подвластных. Сей подход вылился в понятие «сдержек и противовесов».

Ни буржуазное, ни иное разновластие не устояло бы, скатилось в междуусобицу или вернулось к диктатуре, если б не присутствовала совместная решимость всех участвующих во власти к самоограничению. Расчет на одну добрую волю, особенно тех, кто возымел привычку повелевать и подчинять, не продержался бы долго. Но издавна ограничителем страстей в европейском обществе служили правила, порядки и явные выражения их – уставы, договоры, клятвы, для непреложности записанные пером или даже высеченые на камне, – а равно и испытываемое к уговору до наших дней священное почтение (увы, напрочь выветрившееся в России к началу 21-го столетия). Законы, правды, грамоты, судебники, договоры дошли до нас в числе самых первых письменных памятников европейских обществ, включая Русское. Обязывающая сила их присутствовала в сознании, выступала духовною и поведенческою скрепою в ладу с почитанием высших сил, отеческими преданиями, житейскими обычаями. В таких условиях могли уже обрести почву и более сложные ограничения произвола, и с развитием общества пора их наступила. (Хотя больные замашки иных властителей то и дело портили сию картину, ввергая общества в беды беззакония. И даже называемый просвещённым 20-й век не избег всплеска дикости – особенно досталось тогда безумий нашей вечноиспытуемой стране.)

И вот, возможности первых лиц стали определяться уже не их страстями, но подчинением предписанному порядку, иначе говоря, управляться законом. В силу сей подчиненности правитель не высится над прочими отделами власти и, тем более, не держит их в ежовых рукавицах. Совместная деятельность их пронизана присмотром друг за другом, плодотворным соперничеством, и глава государства или правительства, то и дело получающий по рукам, вынужден ладить со своим парламентом, а в каждые несколько лет должен ещё и нравиться простому люду – своим избирателям.

Устранение правителя до срока и общая сменяемость власти идёт при этом также предсказуемо и чинно, согласно порядку, без свойственных иным странам потрясений (хотя во стремительно разлагающихся США таковое, наконец, назревает). Нужды в вооруженных переворотах для смены власти нет. За любым проигравшим сегодня остается непопираемое право на «отыгрыш» через несколько лет; «чистки» не грядут. Совершившие же нечто предосудительное лица подвергаются парламентскому разбирательству, и оный суд (или судилище, смотря по восприятию) есть еще одно средство в наборе взаимосдержек власти. Еще чаще оступившиеся на Западе политики самого высокого разряда спешат сложить с себя полномочия и удалиться в частную жизнь сами – по поводам, кои нам, заложникам иного устроения власти, выглядят смешными…

Рождение американской конституции; пора прекрасных надежд

Здесь мы до времени упрощаем (и даже нахваливаем) западный политический быт, не заглядывая на его потаённую сторону, мало ведомую среди непосвящённых, дабы выделить очевидное и ценное: выраженное законопослушание верхов, следование обозначенному порядку даже теми, у кого, казалось бы, своя рука владыка. Эти достоинства имеют значение, равно как и их отсутствие, давая устойчивое существование перенявшим закон и порядок странам и сотрясая другие, живущие в политике минутным разумением, при всяком восхождении на трон нового лица.

В России подобное торжество закона и порядка остаётся недостижимым и с приходом 21-го столетия – в пору появления при дверях искусственного разума, даром что «демократическая» конституция уж три десятка лет с нами.

Российский государственный строй, внешне расписанный сейчас под западную политическую моду – с замашкой на сменяемость и разделение властей, верховенство закона, широкие народные свободы, так и не оторвался ото своего петровско-советского праобраза с никчёмными, бессмысленными коллегиями да советами подле истинной власти.

Задуманные было демократические правила не могли воплотиться просто из-за нравов тех, кто унаследовал бразды правления по низвержении Союза. (Велик был среди них дар к воровластию, и оно состоялось.) Как и его предшественники, наступивший строй явил умственную немощь, хозяйственный застой, удавление политических прав, сведение на нет народного волезъявления и представительства. После изрядных послаблений девяностых годов привычной хваткой была усечена свобода слова, собраний, политических движений, хотя в иных областях жизни вольностей даровалось предостаточно – с исчезновением преград не только правовых, но и нравственных.

Расслоения государственной власти – «отче наш» демократии – в путинской России, естественно, не наступило чиновничество, судейская община, законодатели и даже духовенство – по-прежнему едины, неразлучны и хорошо себя в таких условиях чувствуют.

Казалось бы, цель очевидна, и нужно ухватиться за готовое, отполовинить полномочия верховного правителя и согласно азбуке демократии подвести его под настоящую, не смехотворную власть народных избранников, что посланы в высшее законодательное собрание страны. (Не хочется прибегать к обеславленному нынче названию «Дума», носимому верной прислужницей Кремля). Но даст ли России подобный шаг свободное и скорейшее развитие, безопасное существование нашего народа и будущее нашим детям?

Взгляд, обращённый на чужой опыт, даёт теперь иной ответ.

Эпоха вырождения

Воспетый западными словоблудами «конец истории», сошедший-де на Западный мир как достижение политического и общественного совершенства в лоне либеральной демократии по преодолении иных, «низших» видов общественного уклада, оказался лишь переворотом ещё одной страницы в летописи народов. Пережив несколько десятилетий буржуазного достатка, вполне справедливо названных «всеобщим благоденствием», спокойная, довольная, сытая жизнь Запада вдруг наполнилась тревогой. Забродило недовольство родным государством, да вовсе не такое, что было в 1960-х годах, когда избыточное молодое поколение изнывало от лёгкости бытия, и речь не идёт о переживаниях современных леваков, одержимых разрушением, или либерал-бесноватых, по природе своей мучимых всяким порядком и жаждущих для себя жизни без ограничений. Раздражение бродит в самой основе общества, в народной гуще, среди людей сути, о ком сказано: «вы – соль земли».

Приверженность верховенству законов, широкие общественные свободы, не грешащие подлогами выборы не удержали западный мир на достойных подражанию высотах. На наших глазах он двинулся вспять, пометился нравственным упадком совсем не временного свойства и перекройкой самого себя с далеко идущими последствиями.

Начало тому было положено безродно-глобалистским переделом западного мира, становлением так называемого «нового мирового порядка», заправляемого Америкой, а в полной мере раскрылось с принятием Западом нового для себя «завета» – исповедания многокультурности, отвержения национального облика и души государств с европейским населением, понуждения его ко глубокому покаянию и прямой расплате за предшествовавшую вековую нетерпимость, доведшую однажды до всеевропейского еврейского погрома («холокоста»).

Хвалёная демократия вняла сему завету, пресловутые ветви её вдруг стали плодоносить как дурное правление одного.

Избираемая, подотчётная, законолюбивая тамошняя власть стала творить вещи под воздействием новых веяний, оставляя простому человеку беспомощно взирать на гнетущие перемены: падение личного и общего достатка, сдавление ума и поведения новоявленными правилами услужливого почитания инородного и чужого, нашествие в место своего обитания неведомых народов с чуждыми нравами и возникшая обязанность потесниться перед новыми соотечественниками, беспомощность перед растущим вторжением в жизнь полицейщины и тайных служб.

Некогда открыточный образ западного строя, расцвеченный нескончаемой болтовней о его совершенстве и освященный, вроде бы, свободным волеизъявлением народа, дополнился вторжением иных сил в государственное управление, и от их напора и взыскательности не стало избавления.

Ничего удивительного…

Довольная собою до самозабвения всякая демократия западного пошиба порождает и пригревает ещё один источник власти, весьма отличного от остальных рода: выбивающийся из законопорядка, не умеряемый и не сдерживаемый ничем (ибо даны ему невиданные вольности во славу «свободного общества»), либерально-одержимый, то есть, подрывной и вредительский по определению.

Сей источник власти – у всех на виду: та частая сеть разметаных по всякой западной стране (да уже и по миру) средств владения умами и, соответственно, поведением, иными словами, средств чистой власти: больших и малых рупоров пропаганды, идейного воспитания в школах, университетах и каждом доме, где есть орвеллов телеэкран, – то есть, везде. Проводниками, обслугою и рассадниками сего влияния выступают партии и партийки, несметные НКО (ячейки, якобы, бескорыстных общественников), основные средства вещания и внушения (СМИ), учители, профессура, газетчики, «обозреватели», вещуны помельче вроде «блоггеров», иные те, кто назван корявым для самих же англоязычных словом «influencers», то есть, «влияющие», и вся подобная толпа, обретшая возможность в информационный век работать помелом, а не руками… И есть очевидная, понятная линия, коей они следуют и которая, виясь, ведёт ко крайне немногим – подлинно «закулисе»: самоизбранной, злонамеренной и скрытной.

Названных подручных сего логова тайновластия, его «видимых бесов», приводящих к послушанию не только простолюдинов, но и правящую среду, именуют то льстиво «четвертою властью», то – реже, из народных глубин да с оглядкой – «пятой колонной», «заговором против цивилизации». (Лишь воинственный Трамп клянет на весь мир ухватившиеся за власть СМИ как «врагов человечества» и взялся примерно наказать пару общественных сетей вроде «Фейсбука» и «Твиттера».)

Негосударственный, но подчинивший государство – нарост сей отталкивающе напоминает другую духовную (идеологическую) власть, церковную, долгое время в истории теснившую светскую, а то и возвышавшуюся над нею. Перетягивая на себя часть государственного управления, подобная сила в своем беспрепятственном развитии вовсе не служит народной пользе и свободе, как следовало бы из расслоения власти, но которого здесь нет. Ещё пример – вероучение о пролетарской диктатуре и построении коммунизма, доставшееся нам по крайнему невезению и собравшее жатву из миллионов жизней наших предков….

Осознают сверхопасность нынешнего воздействия на умы в наш век всеобщей, казалось бы, осведомленности и долголетнего образования лишь немногие, наделённые не только умом, но и высшим сознанием: состраданием к судьбе своего народа и страны.

В сравнении с западным распутством четвертой власти её российское воплощение более сдержано, бесы чуют на себе сопение Кремля, хотят, да не могут от него отмахнуться. И зная подрывные способности либеральной стаи, надо бы радоваться такой их неудаче.

Впрочем, сущностного различия между нами и Западом это сегодня не составляет. При всех оговорках проступает общее: предательство правящею знатью собственного народа, разрушение векового уклада посредством низложения нравственности, принуждение ко всетерпимости, выделение особо опекаемых меньшинств, заселение своих стран инорасовыми племенами во злобной цели изуродовать место обитания, генетику и судьбу коренного народа и, в целом, обезволенное движение к упадку.

Иными словами, как бы ни были искажены у нас на Руси простые основы народовластия и подделаны под настроения первого лица, но и мы, и западные наши «учители» движемся ко сближению друг с другом, устремившись в болото европейской цивилизации. (Когда-то мечущийся Сахаров и иже с ним предсказывали схождение и переплетение в единую судьбу наших двух мироустройств, их «конвергенцию», хотя и не угадали, какую подоплёку и обличье то будет иметь.)

Политически незрелой сознанием России, безусловно, нужна крепкая рука. И совсем не такая, как нынешняя.

При разумном, примерном управлении страной с единовластием, даже жёстким, вполне можно на время согласиться (коль скоро польза перевешивает вред). Но страна управляется дурно, её мучит, лихорадит, и высокопоставленному вредительству нет конца…

И это рождает потребность в узде, коею можно сдержать власть в её худших замашках.

Какими мерами государственного обустройства, дать, наконец, должный покой Русскому человеку и установить непреложную ценность порядка? Как одолеть вечную, словно родовую, отметину на нашей судьбе: страсть любого начальства, словно вышедшего из иной, нежели нашей, породы, попирать и бессмысленно подавлять своих подвластных при крайней тяге Русичей ко Правде и Справедливости?

Прежде более отсталые, чем мы, народы ушли вперед нас из одной, пожалуй, лишь приверженности порядку, по внутренней ли своей склонности или благодаря везению с доставшеюся им властью. Довольно взглянуть на прежнюю убогую Чухонию и нынешнюю Финляндию, недавние и современные Китай и представить, как наша земля и люди могли бы измениться, избавь нас судьба от длящегося по сей день уже 30-летнего воровластия и попрания народной воли.

Никто не превыше закона

При нынешнем застое впору чинить и лечить всё сразу: политическое и хозяйственное невежество вкупе со вредительством, продажность и развращенность чиновников, казнокрадство, что словно гири тянут вниз народное процветание и душат развитие страны, безнаказанность пятой колонны, вобравшей в себя всю русофобскую «творческую интеллигенцию».

Должно привести в чувство правящую верхушку, любыми мерами вбить в её сознание не только стародавнее, никак не усвоенное представление о неотъемлемых правах человека, но и настоятельное для сегодняшнего дня: о неотчуждаемых правах народа на самобытность, безопасное существование, будущее своих детей, на собственное жизненное пространство, унаследованное от предков. Эти права должны считаться самоочевидными и не нуждаться в доказывании. (Нет нужды тратить слова на подличающих интеллигентов, по зову души или из корысти преданных соросову «открытому обществу».)

С сохранением нынешнего порядка вещей добрые изменения не произойдут. Умиротворённый своими годами и людским безмолвием верховный правитель не взбодрит себя и своё окружение великими порывами. Дума как была, так и останется коленопреклонённой. Вести её будет не наказ избирателей, не совесть самих избранников, но всё те же наставления президентской обслуги («администрации»). И до конца пребудет с нею то игольное ушко, сквозь кое в Думу войдет только послушный. В её существовании продолжится бессмыслица, вершить свою долю власти в стране она не будет, за неё это с чувством легкости будет делать первое лицо.

Упование на народных представителей вообще должно иметь пределы. В законодательных собраниях, подобных Госдуме, их слишком много, и это – сущностное препятствие для ведения дел на благо страны. Подавляющее большинство сих избранников ведомы такой сомнительной вещью как партийное послушание, устраняющее самостоятельность поступков и личную ответственность. Те же пороки сопровождают и тайное голосование, воспетое, вроде, как средство во имя неподдельности волеизъявления, а на деле явившее чудную лазейку, при коей бесчестие голосующих либо считающих голоса не выйдет наружу. А побуждения редких смелых и независимых исчезают в голосовании зависимого большинства. Равно и перехваленная зарубежная демократия с её свободами показала, что главные вопросы решаются строго в ладу с устоями политического правоверия («политкорректностью»), определяемыми за стенами парламентов дельцами от закулисы.

Также и опыт малых своим составом противовесов – таких как верховные и конституционные суды – в России и за рубежом научил, что они слабы или даже негодны в продвижении подлинного народовластия. У нас происходит их неизбежное соглашательство в угоду Кремлю, на Западе способность высших судов противостоять другим властям и даже менять порядки в стране всё равно не делает их достойными подражания, поскольку взамен они уступают напасти «общественных настроений», то есть, разносимых СМИ и общественными сетями умственных веяний, оказавшихся в век информационных технологий злостным творением заговорщиков по разрушению европейской цивилизации. Верховные суды отменяют либо изменяют смысл и действие прописных законов, безвольно, а то и подобострастно следуя измышлениям, что льются из уст газетных и телевизионных болтунов.

В поисках спасительных путей к Русскому возрождению нужно быстрейшим способом «удавить гадину» – прихлопнуть «ведущие» СМИ, интеллигентские рупоры и схожие с ними сетевые сборища ввиду заражённости их русоненавистью, причём, неизлечимою. Уцелевших подвергнуть «демократизации», то есть выбить из них воспитательные и направляющие замашки в отношении сограждан. И раз уж имеем такое значимое и опасное явление, как информационное влияние на современные грамотные умы, то его безусловно надлежит подвести под покров народовластия, обставить сдержками, противовесами и всеми красными флажками, не обращая внимания на вопли о «свободе прессы» (ибо ими едва прикрывается больная страсть подличать и вредить).

Как же, вообще, придать подобающую силу народной воле, подавить пренебрежение ею всяким руководством? Как сделать оную главным наставлением для власти?

Самым надёжным основанием политического здоровья будут изменённые общественные нравы, наполнение сознания и поступков служивого люда и рядовых граждан благородством, честью, национальным достоинством. С этими добродетелями и смелость придёт пресекать тёмные дела большой и малой власти. Плотью от плоти такого общества станет и сам правитель, уже мало способный на самовольное низкое…

А до той прекрасной поры – до нравственного перерождения общества – сделать упор на особую, совсем иную острастку для верховной власти.

Ввиду неспособности исполнительной власти к самоограничению (конституционному правлению), а законодательной и судебной властей к самостоятельности и противодействию кремлёвскому самоуправству, средство для простейшего демократического порядка нужно искать в стороне от них.

Полно уж тянуться за западными примерами и верить в их образцовость. Они оказались слабы перед наступлением либерального вырождения, выбрав подчинение силам зла вместо единства с сопротивляющимися народными низами.

Должно поставить над правящей средой некую нравственно великую силу, что сможет держать государство в рамках закона и народной воли. И в наиважнейших вопросах она будет иметь последнее слово.

Что из наболевшего нынешнего могло бы тогда решиться иначе или никогда не случиться? Прежде всего – преступное растворение настежь границ перед исламистским миром Средней Азии, немедля ринувшимся на Русские равнины, непоправимое по своим последствиям проникновение китайцев в Сибирь, непризнание Россиею частички своей Новороссии, тянувшей руки к Родине-матери в 2014-м, гнетущая русофобия в самой стране, членство в ВТО, Совете Европы и тому подобных вертепах, глубоко сомнительный исход многих выборов во власть, напрочь подавленное конституционное право граждан по своей воле решать большие государственные дела на вече (всеобщем голосовании, «референдуме») во все 20 лет нынешнего правления. (Народное волеизъявление 2014-го года в Крыму проводилось не по российским порядкам и не гражданами России. Затеянное же в 2020-м всеобщее голосование о поправках к конституции не исходит от общества, не рождено его запросами, но являет собою почин главы Кремля и продвигается с тою же неподлинностью, что и выборы во всей стране.)

Учреждение малого по составу, но великого по полномочиям Совета с единой целью пресекать дурное пользование верховной властью, захват её, включая своевольное расширение за отведённые грани, сомнительные выборы, искусственную несменяемость, игривое толкование законов, нескрываемое управление народными избранниками… При обнаружении столь откровенно дурного Совет вмешивается и велит исправить дело. Отмена порочных законов, указов и постановлений, отстранение от должности причастных лиц с преданием их суду (ибо речь идет не о пустяках) будет в наборе средств вверенной ему власти. Бездействие в ответ обернётся для уличённых обвинением во вредительстве («саботаже») и преследованием. И подкрепленный «стражами революции», Совет да не встретит препятствий на своём пути.

Совет должен прямо избираться народом, а не назначаться властью из круга приятных ей особ. Направить в Совет можно будет только достойнейших из достойных – числом не более пяти-семи, от силы – десятка – задача великой сложности при всём богатстве нашей земли на прекрасных людей. Путь туда да будет закрыт наглухо всем «творческим» личностям – газетчикам, телевизионным пустословам, лицедеям, эстрадникам, иным носителям «высокодуховности», мнящим себя «мозгом нации». Идущий в Совет должен быть славен иными делами, не мучим имперскими замашками, не болен коммунистическим прошлым и восхищением правившими на Руси кровожадными мучителями Русского народа от Ивана Грозного и Петра, якобы, «Великого» до Ленина со Сталиным, надёжно привит от соблазнов либерализма. То должны быть нравственно состоятельные люди, способные противостоять чуждой воле, исполненные чести, благородства и сострадания ко столь мучимому Русскому народу, не знающему счастья и в 21-м веке. Жизненный путь сих избранных мог быть не безупречно ровным, они могли когда-то подхватить и вирусы разной современной лжи, но сопротивлением ума и совести подавить их и преодолеть. За каждого такого битого многих небитых дают!

Преследуя сии добродетели и надлежит собирать Совет, так и назвав его, к примеру, «Советом достойных» или более ласкающим слух сегодня «Советом неподкупных». И имя обяжет!

В нынешнем безмолвии нелегко собрать таких даже в голове. Но они выйдут вперед, лишь вспыхнет искра, подобная той, что пробудила Русский мир в 2014-м, во славную пору Русской Весны.

«Торжественное заседание Государственного совета» (полотно Репина)
Царили какой-никакой, но настоящий царь и благородство

Разумно ли такое дополнение в обустройстве власти? Да, и смысла в том становится всё больше. Время открыло, что надзор и острастка нужны не только в отношении правительственной власти, но и остальных «ответвлений». Все эти «сёстры» – законодательная, исполнительная, судебная – в современных условиях и в виду нынешнего качества политической знати оказались крайне падки на впитывание пакостей, поставляемых под видом «прогрессивных». Мы видим, как помимо правительств предают свои народы и западные парламенты, и верховные суды, заигравшиеся в крайний либерализм.

Ход событий настолько вывернул наизнанку привычную идею демократии, что порою становится потребным идти уже на выручку правительству, творящему доброе дело и слышащему волю сограждан да отбиваться от мракобесия народных избранников и судов, то есть делать противоположное тому, что мыслилось в отношении пресловутых сдержек и противовесов в прошлые века.

Ещё скорее нужно взять в ежовые рукавицы, приструнить, если не придушить, идейных развратителей народа. Проклясть, объявить отверженными современные ереси многокультурья, всетерпимости, безнравственности как выражения свободы. И полное выключение лево-либеральных СМИ!

(Да зорко следить затем, чтоб их последыши не явились с новой подлостью.)

Крепкий хлыст в руках отцов народа нужен нынче ко всей собирательной власти «элит», коль скоро сам народ достижениями 21-го века – информационными, политтехнологическими, полицейскими – лишён влияния на свою судьбу.

… Некий противовес действующим властям существует в засушенном виде в европейских парламентских демократиях. То – оставшиеся с прошлых времен монархи и придуманные в позднее время неправящие президенты. Своё время они проводят в царском довольстве, мелькая иногда в благотворительности. Возведённые в главы государства, наделённые рядом нешуточных полномочий, вплоть до прав «вето» на законы и высшие назначения, они не видят необходимости возвысить голос в том или ином деле, не говоря уж о том, чтоб двинуть кулаком по столу. Самый худой журналюга более горазд в политическом влиянии, нежели они. СМИ обожают оных глав за такую устранённость и льют на них ушаты славословий, воспитывают в подвластных умиление и почтение к сим достопримечательностям страны.

Ужас от «двоевластия»

В путинской России создать подлинный присмотр за властью с возможностью её укрощения – совершенно невозможная затея. «У нас, если появится какой-то институт над президентом, это будет означать ни что другое, как двоевластие, – высказался вождь, едва предложенные им поправки к конституции вдруг стали толковать как намек на ослабление кремлевского владычества. – Абсолютно губительная ситуация для такой страны, как Россия».

Так он решил и было по слову его… Достижения политической мысли, добротный мировой опыт государственного строительства проходят мимо России, словно обречённой. Одни уж остались мы средь европейских народов, не знающие присмотра за властью даже в том жалком виде, что доступна другим при либеральной диктатуре. (В Беларуси забравший себе власть Батька Лукашенко не столь нуждается в общественном догляде, ибо хранит свою страну от разграбления, а народ свой – от прихода чужих…)

Из-за неприемлемости «двоевластия», а прямо говоря – жажды единовластия, и была без стеснения перетолкована – в сторону пренебрежения – конституция страны, повествующая с 1993-го года о «демократическом, правовом» строе в России со свободными выборами как «высшим выражением власти народа», о безоговорочном преследовании любого за «присвоение», «захват» сей власти, о «разделённости властей» и их «самостоятельности». К полному единомыслию с высочайшею волей приведены Госдума, суды и прокурорский надзор, раздавлена всякая независимая политическая жизнь, Кремль же привычным образом забрал себе царские полномочия. И это стало в большей мере основным законом страны, нежели конституционное прекраснодушие.

Неприятие совластия с Думой еще можно бы понять, помятуя о невероятном оживлении в 1991-м всех игрушечных, вроде бы, верховных советов ненастоящих, казалось бы, советских республик, провозгласивших в одночасье переход власти в свои руки и отправивших владычество КПСС на свалку истории. И стоны Ельцина перед Клинтоном о «потери контроля над Верховным Советом» в 1993 году тоже памятны. Но одолев военным разгромом и кровопролитием (с поддержкой иностранными боевиками) народное представительство, именно Кремль поставил страну на грань выживания и за грань унижения. Все пороки разнузданного самовластия воплотились в возвышении Гайдара, Чубайса и всей нескончаемой вереницы злодеев, приступивших к терзанию государства. Привести исполнительную власть в чувство не удалось даже парламентскими попытками на протяжении 1990-х отрешить главного злодея от власти.

(Но при всей ненависти к чудовищному Ельцину никогда не надо забывать, каким был Верховный Совет в 1993-м году, и как, используя его, рвался к высшей власти в стране председатель сего Совета злобный, расталкивавший всех русофоб Хасбулатов, и каким повторением предыдущего кремлевского горца он мог бы стать.)

Призрак жёсткого разногласия меж ветвями власти явно преследует Путина. И пусть в Думе давно уж, с разгрома партии «Родина», отсутствует даже намёк на непокорность, и равно Конституционный суд ныне уж совсем не тот, каким достойно боевым был в начале 1990-х. С той поры чрез ряд конституционных и околоконституционных изменений власть стала более «президентской» и полномочия парламента урезаны с лихвой. Но даже под сенью нынешнего закона, верша свое дело по совести да служа народу, одним лишь преданием гласности пороков нынешнего строя и обличением виноватых Дума способна лишить Путина безмятежного правления. И совсем уж настроена душа его против Русских отчизнолюбов, подлинный страх его – перед Русским порядком, что, долгожданный, может однажды возвестить себя на улицах или даже в каком-то из закоулков власти.

Нужда в поправлениях во власти, конечно же, витает надо всем не сделанным, не сбывшимся и не могущем быть свершённым при нынешнем руководстве. И в надеждах на перемены слова о Государственном Совете не раз звучали в учёных разговорах о пресловутых конституционных изменениях, нежданно-негаданно затеянных первым лицом. Полагали оживить, дать осмысленное занятие тому Госсовету, что существует при президенте, и тоже уж двадцать лет с нами. (А проку от Думы не чаяли дождаться.) Но ничего нового на свет не родилось и народу на голосование составителями поправок не предложено. Даже малое потеснение кремлевского всевластия не прошло, и оному Госсовету так и суждено остаться прежним: многолюдным, угодливым и незначащим.

Закон самосохранения

Копаясь в вопросах демократии, государственного насилия, гражданского общества то и дело поневоле взвешивают да сравнивают объемы прав человека и уровень их ограничения со стороны властей, соотносят так называемую «свободу личности» со степенью её безопасности в среде себе подобных. Дело осмысляется как согласие гражданина на ограничение общественных свобод ради установления властью общественного же порядка. Покорность народов угнетателям объясняют не одним страхом, но ещё и довлеющей потребностью иметь защиту от невзгод существования: желанием сытости, крова над головой, покоя от войн и лихих людей и иной заботы со стороны властей. В обмен с малым роптанием принимаются даже жесткие ограничения, признаётся необходимым всевидящее государево око, то есть, молвя языком придуманного на Западе «общественного договора», происходит уступка государству известной доли личной свободы (изначально полагаемой безграничной). А натерпевшиеся угнетения, напротив, объявляют свободу ценностью наивысшей и безусловной, ради коей уместно жертвовать идущею от властей опекой, обставленной правилами и не чуждой принуждения. Доказывают краснословием, как обычно принято в политике, пережевывают броские изречения из цитатников демократии, вроде однажды сказанного американским отцом-сооснователем Б. Франклиным: «Те, кто готовы уступить свои основные свободы, дабы побыть на время в безопасности, не заслуживают ни свободы, ни безопасности».

В обстановке 19-го и 20-го столетий это вольнолюбие имело достаточный смысл. Особенно – в условиях США, отделенных ото внешних угроз морями и океанами.

Буржуазный строй гордился свободами, социализм – защищенностью людей труда, как бы ни было порою то и другое далеко от правды. Пропагандисты обеих сторон хвалили каждый своё место обитания, население слушало и внимало. Со временем «защищенность» всё более росла в странах капитала, где вводились вспоможения на разные случаи жизни, пенсии, а то и доступная врачебная помощь. Появился «шведский социализм» и его подобия в прочих демократиях, когда можно было жить по-прежнему вольготно и не беспокоиться о «незащищённости». «Всеобщее благоденствие» стало даже большею приметой Запада, нежели гражданские свободы. Те, в свою очередь, стали сжиматься, и противление либеральному идеологическому порядку, подчас даже словесное, стало уголовно караемыми «ненавистью» и «экстремизмом».

Ну, а у нас память о войне, здравое видение нового врага в его «западном» обличьи и настроение «лишь бы не было войны» наполняли сознание настрадавшегося народа, возвышая образ родного государства-защитника и делая второстепенным отсутствие общественных свобод. Но в 1990-х и Советский Союз вслед за горсткой своих недобровольных союзников устремился ко свободам, хотя, скорее – к потребительским благам, да так, что едва не растерял всякое попечение о народе, попутно истрепав, как в войну, несметное число судеб. (Свобода та была приправлена «реформаторским» людоедством.) Со временем дело в наследнице его России выправилось: вернулись худо-бедно государственные «меры поддержки населения» и не до конца улетучилась общественная свобода (при малых политических правах отдушиной остаются изрядные возможности деловым людям предпринимательствовать и нет принуждения к исповеданию какого-либо мировоззрения).

Отличие Запада от нас стало выражаться в оценках «больше-меньше», но уже не по сути.

А не знающая остановки жизнь меняет понятия и дальше. Безопасность, защищенность во 21-м веке в странах с Белым населением уже не выражаются беспокойством за хлеб насущный и порядок на улицах. Обывательский уют, поддержка здоровья, раздача денег в случае нужды, защита от преступности и иное важнейшее благополучие граждан сегодня вполне достигнуты (хотя каждый и ощущает острее, чем раньше, где лежит грань этих благ и коими действиями – проявлениями политической неблагонадёжности – их в одночасье можно лишиться в случае каждой отдельной судьбы). Но подобная защищённость все быстрее теряет значение перед иным, прежде ощутимым разве что во время лютых войн – страхом за выживание народа как такового. С набитыми общественными закромами, вездесущим доглядом полиции и спецслужб, повальным видеонаблюдением и записью разговоров у людей вдруг стала теряться уверенность в большем: в будущем своего народа и своих детей.

Ядерная война, всемирные глад и мор от перенаселения, бедствия от великого потепления, о чём так много зудела западная пропаганда, не случились. Взамен страны с европейским населением, угодившие в демократию левацко-либерального пошиба, испытали все радости сошедшей на них действительности – парады извращенцев, диктат меньшинств, наглое иноплеменное вторжение, передел своего жизненного пространства, обжитого и возделанного несчетными поколениями предков, ради обустройства и благоденствия новых «сограждан».

Хвалёная демократия не поспешила здесь на помощь людям, напротив, навязала сей разврат словно худшая диктатура. Рассаживая по местам пресловутые власти, заботясь о сдержках и прокладках между ними, исповедники западного строя не занимали себя уважением к подлинной его основе – народным низам, их надеждам и выбору. Перехваленный Запад наперегонки выполнял заказ заговорщиков, а всем несогласным была вывешена на обозрение плеть толерантности и без демократических причуд показана в действии.

Уроки былых времён не впечатлили ни университетских мужей, ни подвизающуюся в политике образованщину, взрощенную отрицательным отбором, хоть прошлое и бьёт в глаза – вроде разноплеменной поздней Римской империи, задохнувшейся в этом своём всеперемешении, как в выгребной яме. И вот уже Москва с её остатками коренного населения являет собою очередной такой Рим, зовомый в народе, впрочем, «москвабадом».

Исламизация Европы и России, скорое превращение бледнолицых в теснимое меньшинство в Америке, повсеместное не знающее устали принуждение лиц европейского происхождения ко впитыванию либеральных идеалов многокультурья и извращений, запрет на честные исследования и общественные обсуждения наступившего «дивного нового мира»…

И уже не завтра, но на наших глазах претворяются очередные шаги по де-европеизации, пуще всего в США: прилюдное становление на колени Белых граждан (порой те и сами, тронутые вырождением, с охотою пресмыкаются), повержение памятников европейских деятелей прошлого, изгнание с работы белокожих полицейских, преподавателей – по одному лишь призыву левацких (не обязательно чёрных) подстрекателей. Страсти по занесённой из Китая хвори потонули в раскатах грома совсем уж близкой расовой войны.

Такова явь современной демократии – и западной, и путинской: ни свободы, ни подлинной безопасности, ни надежды на то или другое.

Посему, в который раз у нашего народа надежда – только на себя. В долгосрочном измерении то значит упование на общее наше духовное перерождение, начавшееся с Русскою весною. Но как действовать уже сейчас, как отнестись к выставленным на общенародное голосование поправкам в Основной закон страны? Что-то может быть и впрямь сказано в пользу возвышения сими поправками законов России, её суверенитета. Но разве Россия была, есть или в ближайшем времени станет страною законов, даже верховных? И существующая конституция не мешает творить добро; истинная прореха состоит в том, что законы попираются, заменяются «понятиями», сложившимися в пору развитого путинизма. Надеяться, что теперь-то многое изменится, да при еще более потужной «вертикали», чем та, что привела нас в нынешний застой и политическое безвременье?

По двадцати годам задаваться вопросом о загадочности Путина и хитрости его планов поздновато. Да, иные правители прошлого за лета своего правления менялись: тоже начинали лицами случайными, но ко старости вырастали до подлинных государственных мужей. Таковы были Де Голль, Сталин, Кастро… Если Сталин, все более проникаясь охранительством, за двенадцать лет подготовил разоренный троцкистами СССР ко схватке не только за жизнь, но и за мировое господство; если Наполеон завершил все свои государственные преобразования, сменившие республику империею, всего за короткие пять лет, то Путин за целых двадцать так и не стал президентом Закона и Порядка, не явил себя надёжей и опорой Русского мира, не изволил в обновляемой конституции даже назвать по имени наш Русский народ, упомянув разве что порожденный им язык. Историческое время – дорого, а тем более – пятая часть столетия, ныне столь быстротечного. Итог пора бы давно подвести, если в нас, конечно, есть маломальская взыскательность к тем, кто дерзает нами править, да уважение к себе и хозяйское отношение к судьбе своей страны.

Нет ни малейшего сомнения, что первого июля все будет решено за нас. Стоит ли освящать такой обряд своим участием? Не лучше ли «остаться дома», к чему нас хорошо и своевременно приучили с приходом китайской заразы?

Задать можно много вопросов. Да ответы на них – излишни: в коротком сроке все уже рассужено властью, что заправляет делами по своему нраву; в долгом же сроке спешащему в тупик путинскому правлению уже и без нас вынесла приговор безстрастная история, сама полагающая в государственных делах предел бездарности. Поступайте по совести; совестью сильны Русские.

 

В статье вынужденно использовано 160 нерусских слова (менее 2,6%). Чужие изречения и самоназвания не учитываются.

Размещено: 21 июня 2020 г.

Источники: собственные.

Постоянная ссылка: RusskoeDelo.org/novosti/archive.php?ayear=2020&amonth=june#2020_06_21_01.




МОГИЛЬЩИКИ ДЕМОКРАТИИ

С незапамятных времен, с самого своего зарождения государственное обустройство людей пребывает в постоянных превращениях. Раз за разом меняет оно способы упорядочения общественной жизни и при невеликом разнообразии их не останавливается в движении.

Правление одного сменяется правлением немногих или многих, те в свою очередь переходят друг в друга и опять в правление одного. Во своих перевоплощениях власть вручает людям набор благ и лишений, мера коих обыкновенно разнится. Несходство происходящего с ожиданиями вызывает движение общественных сил и в сочетании с сопутствующими обстоятельствами ведёт к плавному либо резкому переходу государства в иное состояние со сменой круга правящих лиц или без того и с новым набором благ, добродетелей, лишений и несправедливостей. Столкновения народов друг со другом добавляют нежданностей такому круговороту, а иногда кладут конец одному или более из его участников.

Демократия нового времени в сём ходе истории не стала конечной остановкой и не поставила точку в развитии человеческого общежития (хотя и объявила о своей непревзойденности). Наверное, смысл истории – именно в движении, в поисках, возможно тщетных, неведомого ещё совершенства. И безо всякого удивления мы уже видим события, что разъедают современный западный строй и уготовляют ему замену, о сути которой остаётся, правда, только гадать.

Демократия сама и вызвала свой надлом. То самое устройство государства с разделением властей, свободой печати и собраний, относительным равноправием граждан, установившееся с приходом 20-го столетия в большинстве европейского мира, доходящего до Северной Америки, и снискавшее себе немалое признание как среди обывателей, так и мыслителей... Многими достоинствами сего строя в короткое десятилетие последних царских времен наслаждалась и Россия.

С середины 1960-х годов скрепы той условно «классической» демократии стали повсеместно расходиться под действием сил общественного разложения. Прославленый способ управления стал собирать в себе пороки, противоположные его достоинствам: умаление обретённых, казалось бы, навсегда гражданских свобод, пренебрежение выбором большинства, наделение покровительством и преимуществами избранных меньшинств, вплоть до их неприкосновенности, размывание господства права. Общество перетекало в новое состояние, прозванное «неолиберальным», и относительно предыдущего оно оказалось перерождением и самоотрицанием.

Слово рождает власть (как и винтовка)

Выходящая из средневековья общественная мысль много сделала, чтобы умерить обширную и слишком часто дурную власть правителей того времени, их возможность повелевать, карать, творить произвол. Мысль отлаживала способы устроение общества, сея в умах необходимость дробления и сменяемости властей, благость народного представительства и признание за личностью особых «неотъемлемых» прав, называемых также «естественными». В итоге это и определило судьбу одних народов, другие же, упустившие сей путь развития, по-прежнему испытывали на себе превратности государственного всесилия.

Полагая во свою основу общественную свободу, берущую начало со свободы слова, пришедшая демократия, удобно определяемая как «буржуазная», предоставляла своим гражданам изрядные возможности общественной и политической деятельности, из которых расцвело влияние газет и прочих печатных изданий. С ростом грамотности умственная деятельность становилась потребностью и повседневным занятием многих, и печатное слово, – а следом, и телеобразы – обрастали людскими сподвижниками, распорядителями и средствами производства. «Информационный бизнес» двигался вперёд споро и уверенно, укрупнялся, усложнялся, и равно ширилось и крепло его влияние.

Развитие питал и растущий достаток общества, плодивший люд, не занятый производительным трудом. Своё место под солнцем многие из них нашли на информационной ниве.

Возможности вещательной среды к возвышению и власти были слишком велики и соблазнительны, чтобы в оную область не устремились лица с подходящими замашками. Самые способные становились заправилами СМИ либо известными краснобаями и вестниками народного блага. Они получали от жизни желанное: известность, признание, содержание от общества и, наконец, самое притягательное: возможность смущать умы, чуять в себе не данную им от рождения силу и могущество, власть над другими.

Довольно быстро деятельность поставщиков умственной пищи стала всеохватной и могла сравниться, а то и превзойти влиянием государственное начало, силу устоев и обычаев.

Ничего диковинного для человеческой истории в том не было. Воззрения и учения неотвязно сопровождали всякую власть, возвышая, поддерживая её либо противясь и соперничая с нею. В стычках правителей и подвластных, верхов, низов и иных общественных размежеваний друг с другом слово было естественным, доступным и первым подручным средством у тех и других. Проповеди, воззвания, подметные грамоты, листовки, газетные статьи составляли орудия борьбы – и вовсе небезуспешной.

Руководящие и направляющие, а заодно и подрывные способности были присущи устному и письменному слову с самого его зарождения, со становлением же информационного общества (начавшегося задолго до появления вычислительной техники – скорее, с приходом всеобщей грамотности) поставщики идей взялись за ваяние судьбы своих стран с чувством, хваткою и страстью.

В начале 20-го столетия подрывные свойства печати (газет, брошюр, листовок) погубили Россию. Подвершийся тому же воздействию Запад на время устоял: пропаганда, ведомая социал-демократическими «друзьями народа», а тем более их бесноватым порождением – большевиками, там не преуспела, сдержанная дееспособною властью, дисциплиной военного и послевоенного времени и достаточно буржуазным укладом жизни. Да и не было там «такой партии».

Не опасен марксизм был бы и России, но в её судьбе сошлось сразу многое, и эта недобрая смесь, распаленная лозунгами и агитками, замешанная на безвластии, сорвала страну в пропасть. Обширные вольности, введенные Временным правительством, не уберегли её от бунта «распущенной солдатской массы» (по выражению Солженицына), избавленной в столице от германского фронта. Русская свобода была уничтожена.

И. Глазунов. «Великий эксперимент». 1990 г. (Срединная часть картины.)

Но и обошедший стороною коммунистическую напасть Запад (лишь подло наградив ею нас) не избег в дальнейшем волчьих ям наступившего века натиска идей и обильного предложения духовной пищи, через раз тлетворной. Едва оправившись после двух мировых войн, он вкусил свой набор «передовых» лжеучений и человеконенавистнических заговоров, обращенных против его глубинных скреп.

Вместо уничтожения огнём и мечом классовых различий, творимого коммуняками, левацкие подрывные силы Европы и Америки взялись рушить нравственные основы общества, чествовать пороки, вменять европейской цивилизации неизбывную вину перед остальным человечеством, искупить которую было нельзя, но загладить можно беспрекословной «толерантностью» (покорностью) к невиданному прежде разнообразию в поведении, нравах, национально-расовом укладе, стали творить иные опыты над населением, не без торжества прозвав то «общественной инженерией». Дело подавалось заговорщиками вершимым пусть не для блага трудового народа, как у их большевистских предтеч, но тоже в приятной обёртке – во имя гуманизма, общечеловеческих ценностей, подлинного людского равенства, борьбы с наследием тёмного прошлого.

И во всем у тех и других подоплёкою борьбы был, по словам Черчилля, «всемирный заговор по разрушению цивилизации».

Неприятие и отпор со стороны жившего вековым укладом общества, рядового гражданина подавлялись средствами современного насилия: газетной бранью, демагогией учёных празднословов, стонами бесхребетной «творческой» интеллигенции, ведомой чужими и собственными пороками. Довольно скоро разобщённое западное общество уступило таковому насилию: сначала политическая верхушка и тамошняя образованщина, а вослед – и люди попроще.

Государственное устройство Запада, воплощенное в парламентах, сменяемом высшем чиновничестве, независимом суде, местном самоуправлении, ощутило себя неспособным справиться со невписанной во хвалёные сдержки и противовесы силой. Подмятый ею правящий слой, и без того раздробленный на так называемые «ветви», стал служить тому, что не было упорядочено подобно ему самому множеством законов и освящено всенародным избранием, кое всегда выставлялось сутью демократии. В итоге, самозванцы от идеологии получили весомую долю в управлении делами общества, а в судьбоносных вопросах вообще взяли бразды правления в свои руки.

При нынешнем расцвете либеральной демократии газетный болтун и держащий в руках пропагандистские вожжи его хозяин в состоянии понукать мелким и крупным чиновником, низшим и вышестоящим судьёй, народным избранником любого уровня, не исключая и главу государства. Те, в свою очередь, напитавшись духовной похлёбкой, состряпанной для них в газетах, и чуя на себе пристрастный взгляд идейных вседержителей спешат отличиться пониманием «партийной линии», не дожидаясь окрика и нужды затем каяться и вдвойне молиться божеству терпимости и разнообразия. Свод неписаных, но всем очевидных правил общественной благонадежности возведен в символ веры и чтится соответственно.

СМИ, поборники «прав человека», так называемые «гражданские активисты» превратились по признанию самих изобретателей этого чуда в «watchdog» – стозевного цербера, грозно следящего за должной зрелостью убеждений властей и подвластных.

Западная демократия, что полагала себя воплощением политического совершенства, дающим обществу наилучшие возможности развиваться и процветать свободно и в ладу с самим собой, докатилась до отрицания самой себя. Сутью её стало правление недосягаемой для гражданского воздействия элиты, называемой также «закулисою», попрание воли большинства в пользу запросов нескольких особо почитаемых меньшинств, – всё под жестким идеологическим присмотром и понуканием. Хвалёный западный уклад становился все менее демократичным и свободным, все более заявляя себя темницей духа.

(Обитатели той темницы до недавних пор жадно глядели на Россию, веруя в её нравственное благополучие. Всего один наш запрет восхваления содомских отношений превратился у доброй части населения Запада в восторг перед Путиным, якобы последним носителем здравого смысла в странах с униженным белокожим населением. Каждый укол Путина западными политическими и медийными дельцами добавлял ему приязни и славы. Восхищение было столь значительным, что будь Кремль умён да находчив и введи во свою политику отвержение многокультурья, заслон от чумы иноземной иммиграции, он выиграл бы у Запада борьбу за умы и сердца людей спустя рукава. Но наверху в России обосновались приверженцы советского имперства (того же многокультурья в местном исполнении) и вечной русофобии, так что ждать не приходится... А теперь пришел Трамп и принялся делать то самое: возводить стену вдоль своей южной границы, выдворять чужих, подавлять вторжение их новых отрядов силой оружия, став героем нашего времени и оставив Россию без исторической возможности рассчитаться с Западом за прошлое, обвалить весь свод его либерально-демократических ценностей и стать путеводной звездой страждущим в духовной тьме его народам. Так называемая «мягкая сила» России испарилась, а к концу 2018-го года яростная ответная пропаганда с Запада опять привычно взяла верх, вменив России избрание Трампа, развал Украины, злодеяния с химическим оружием в Англии и превратив в чудовище в глазах западного простака.)

Либеральное колесо

У либерального строя, развивающегося беспрепятственно, впереди неприглядное будущее: обильное сокращение и вырождение собственного населения, кровопролитное соперничество со странами, выходящими вперед в человеческом и промышленно-научном измерении (азиатским Юго-Востоком).

Обретение либерализмом фашистских замашек, сложение его в одно целое с насилием и зверством вовсе не выглядит оговором. На нём – содеянные преступления против мира и человечества, сотни тысяч жертв в войнах во имя «продвижения демократии», извращённое сознание и изуродованные судьбы собственных граждан. (Гнусностей либерализма довелось отведать и нам, словно мало было погрома, навлеченнного соблазнами заёмного коммунизма.)

Неизвестно, сколь долго сей строй будет хранить себя. Скорее всего, за безнравственность, ложь и бесчеловечность ему уже уготована расплата, иначе теряется животворящий смысл истории, направленный, как прежде верилось, на возвышение человечества и улавливаемый в постоянном преодолении победившего было зла и торжестве естественных начал сосуществания людей. А может, и более осязаемые вещи накажут либерализм историческим поражением. В ногу со нравственным падением идёт там оскудение хвалёного западного достатка и благополучия – как итог передела общественного богатства в угоду либеральному доброхотству. Велика на шее каждого западного общества доля дармоедов, так называемого «зависимого» населения, живущего пособиями и подношениями от государства. Содержать их все менее под силу работающему населению, а если к бездельникам добавить ещё и великое число занятых непроизводительным трудом в бездонной области современных услуг (начиная с полчищ так называемых «экспертов»), то на одного с сошкой там вполне придётся семьдесят с ложкой. И нельзя рассчитывать, что остальной мир будет год за годом пополнять американские и европейские закрома, с охотой покупая западные достижения в мире вещей и развлечений. Имеется новый источник современных благ и иной образец развития – пробуждённая Азия – и она уверенно отодвигает в сторону западную цивилизацию...

Одно из мошенничеств глобализма уверяло обеспокоенного международной свободной торговлей обывателя: «Китай будет шить тапки, а Америка делать Боинги». На снимке: китайский соперник Боинга-737 и европейского «А320» в полёте. Он вдвое дешевле первого и в 2,5 раза – второго

Идущая к ничтожеству западная демократия пока ещё располагает выбором, правда, неравным по сбыточности и потому, скорее, умозрительным: усугублять свои пороки, все более находя себя в либерально-погромном устройстве, либо силою (ибо дело зашло далеко) повернуть себя ко здравому смыслу, к совсем недавним своим скрепам, что сделали Америку и Западную Европу безусловно великими. В отличие от России, обречённо зажатой в тисках бессменного правления, имеющаяся на Западе степень общественной свободы ещё дает надежду исконному (не пришлому) населению, не доводя до плачевного, вмешаться в происходящее подручными средствами: выборами, законотворчеством, независимой общественной деятельностью.

Избрание Трампа блеснуло такою возможностью, хотя его четырехлетнее правление больше напоминает нечаянную передышку, подаренную судьбой здравомыслящей Америке, после которой несокрушенный мировой либеральный порядок содеет всё, чтоб своенравные выскочки с зудом исправлений и преобразований не прорывались более во власть.

«Не пройдёт и десяти секунд по оставлении Трампом своей должности, как все признаки того, что он был когда-то президентом, исчезнут, – предвидит американская писательница правого толка Энн Коултер. – Законы будут изменены, его указы отозваны, международные договоры переписаны, а судьи переназначены.»

Тех же, кто избрал Трампа, ждёт «президенство расплаты» («revenge presidency»), по предсказанию Харольда Ковингтона, лучшего писателя и мыслителя той стороны в последнее десятилетие.

Камала Харрис. Её прочат в Белый дом вместо неуспешной Клинтон.
Женщина-метис еще лучше вписывается в нынешние политкорректные святцы...

Слабеющие, но не исчерпанные демократические возможности дали немцам при всем злобном либеральном противодействии вывести в большую политику «Альтернативу для Германии» и её успехами заставить старую Меркель отойти от партийного руководства с обещанием ко следующим выборам навсегда оставить руководство страною. Таковою была расплата за её «сердечное добро пожаловать» («Herzlich willkommen!») мусульманскому вторжению.

Глобализм против национал-популизма.

Разжать лево-либеральную хватку, дать движение силам народным становится условием выживания для всех стран с европейским населением. И первоочередно здесь – пресечь запредельное влияние СМИ и множества «групп давления» той же направленности, вывести государственную власть из-под обречённого следования их партийной линии. Восстановить прямое общение правителей и народа до степени, когда верхи впитывают чаяния низов, минуя цензуру со стороны жрецов либерализма и, в свою очередь, строят отношения с низами без оглядки на так называемую «четвертую власть»...

Неизменно такое общение уязвлённая знать («элита») с презрением зовёт «популизмом», предпочитая оберегать таинство власти от участия простолюдинов. В проклятиях популизму она нажимает на известную с древних времён его оборотную темную силу, что завела в беду не один народ, доверивший себя витиям и краснословам в тяге ко светлому будущему. Более всего поминают Германию 30-х годов прошлого столетия, где популизм, начав за здравие и вызвав стремительный подъем страны, кончил за упокой, пролив реки крови по всей Европе, прежде всего – на её востоке. Для нас ужасающие последствия популизма помимо той войны предстали и в незадолго тому предшествовавшем величайшем обмане народных надежд большевистскими погромщиками, а на исходе века – в восхождении ко власти партийного оборотня Ельцина, устроителя ещё одной смуты, доведшей до невосполнимого оскудения наш когда-то обильный народ.

Но в оном – ещё не приговор популизму как таковому. На упомянутом Западе весь агитпроп живёт тем же популизмом, имея в виду популизм с либеральной начинкой. Безудержным восхвалением своих ценностей Запад прельстил больше людей, чем большевики классовой борьбой, – правда, с тем же мрачным исходом. Удавление свобод у себя, «цветные» перевороты и кровавое продвижение демократии вовне суть плоды отъявленного популизма поборников переустройства мира по-американски. Мы на одной седьмой части света до сих пор оглушены либеральным популизмом рыночников и правозащитников 1990-х годов.

Иной же популизм, взывающий к национальному возрождению, к «осушению правящего болота», обличается либеральными властителями дум со всею страстью. Иногда он зовётся и развернуто – «национал-популизмом» – в расчёте на полное отвержение его пугливым обывателем.

Всё это нужно не упускать из виду, дабы вполне понимать раздвоенный либеральный язык.

Здоровому, не запятнавшему себя безумием популизму есть в наше время достойные примеры. Трамп повёл борьбу со СМИ как «врагами народа и человечества», ничтожа их безгрешность и непорочность в людских умах с убедительностью, присущей его должности. Отлучил самых лживых от общения с Белым домом, и вообще с самого начала стал обходиться без их посредничества, полагаясь на Всемирную Сеть и направляя ежедневные послания всем, у кого есть приёмное электронное устройство, то есть, в наше время – любому.

Чуть не достигшее цели народное голосование по судьбе Шотландии и Каталонии, успешный «Брексит» – тоже заслуга популистов, позвавших сограждан выбрать государственную самостоятельность с избавлением ото внешнего помыкания – где из чувства достоинства, а где из соображений просто обывательской выгоды.

Главные национал-популисты 2018-го: Трамп, Лё Пен, Орбан. (С обложки журнала «The Economist»).

Венгрия Виктора Орбана – ещё один жестокий раздражитель либеральной Европы. Нещадная борьба Будапешта с ближневосточными и африканскими (лже)беженцами, закон «Остановить Сороса» с прописанием уголовной ответственности тем, кто потакает иноземному вторжению, – Брюссель не стал бы терпеть подобные выходки, если б не нужда заигрывать с «новыми европейцами», недавно вырвавшимися из социалистического «плена». До времени придётся закрывать глаза на их своенравие и тешить надежду поскорее приобщить их к истинным европейским «ценностям».

Наконец, завидный пример – Филиппины; там президент Дутерте спасает страну самыми популистскими, то есть, решительными, чрезвычайными и угодными людям мерами. Уничтожение наркоторговцев, вплоть до внесудебной расправы над ними показывает всему миру заботливейшего отца народа и стяжает ему славу, недоступную никому из кремлёвцев в истекающей молодыми жизнями России.

Каждый год невообразимое множество наших молодых людей, сломленных зельем, кладут свои головы в могилы. Числом они – до сотни тысяч и более, а в военном пересчете – с десяток дивизий, гибнущих в так называемое «мирное время». За годы последнего правления сгинувших сих – миллионы, а с ними ещё и несказанное число никогда не увидевшего свет их потомства. И сколько навсегда угасших родов! И ни верховный главнокомандующий, ни его министр обороны в мыслях не держат ударить в набат, нанести уничтожающий удар по наркодельцам, взявшим в руки это оружие массового уничтожения. Обезопасить Сирию, дать будущее сирийским детям заботит Кремль больше.

Прочие популисты благого толка в нынешней схватке добра и зла бьются как рыба об лед. Снова выводя из описания Россию, где порывы во благо Отечества задавлены очередным в её судьбе бездушным самовластием, европейские политики, взывающие к чувству народного самосохранения и судьбам своей родины, не могут справиться с душащей хваткой СМИ, создавших себе ради насаждения единомыслия особые удобства в виде законов против ненависти, принятых для них послушным государством. Не могут здоровые силы общества пресечь и подрывную возню всяческих комитетов, организаций и фондов, созданных в продвижение либеральной повестки дня, ибо заведённый порядок давно обслуживает её, стоит на страже «любви, мира и терпимости». Одно только «Открытое общество» Сороса раздало на поддержку незаконной иммиграции, планирование семьи и иные либеральные цели 32 миллиарда долларов со дня своего учреждения в 1984-м году. Понятно, какой несметный отряд «гражданских активистов» можно содержать на эти деньги и какую неуёмную деятельность развернуть.

Шествие за выход Британии из Европейского Союза.
Призывы: «Хотим вернуть себе нашу страну!», «Голосуйте за выход!»

В большинстве же стран разрушительные силы нынешних времён безо всякого популизма держатся в узде государственной властью. То – страны, увы, не нашего европейского мира. Они избавлены от проникновения воинствующего либерализма и доставляемого им духовного и нравственного тлена, но не в силу неких своих достоинств. Просто либеральные мошенники сами не кажут туда носа, их цель – страны с населением европейского происхождения.

История много раз показала, сколь опасными и бесчеловечными бывают игры ума во имя общественных преобразований. Нынешняя пора добавила к этим гибельным идеям и либерализм. За считанные десятилетия он прельстил своею мерзостью десятки стран с сотнями миллионов населения.

Не только ложь коммунизма способна проредить человечество подобно чуме. Любая идея общественного переустройства стремится развиться до уровня мракобесия.

Противовесы всесилию государства должны существовать не только в виде пресловутого разделения властей. Естественный внешний противовес – мнение народное, общественный пристрастный догляд. Так, собственно, и определено основами демократии: власть отправляется с согласия и по воле подвластных. Они создают саму власть своим выбором и главы страны, и тех, кто творит законы, и правителей местного уровня (губернаторов, градоначальников). Есть примеры выборности чинов-правоохранителей – шерифов, судей.

Но общественное сознание – вещь рыхлая, подвижная, воплощает простоту обычного (не философского) ума и тем легко уязвима перед дельцами от идеологии. Мнение народное гораздо впитывать внушения, уступая их настойчивости, и такое положение дел, как упомянуто, знак не только нынешних времён.

Однако, в бесконечной закрученности нашего мира где уязвимость, там и спасение. В самом вышколенном общественном сознании в силу неоднородности и частой самобытности составляющих его умов, проще говоря – в силу человеческой природы остаётся место иному мнению и вездесущему здравому смыслу, трезвому и свободному видению мира. (Во всяком случае, так было до сих пор; возможно, нагруженное техническими диковинами да искусственным разумом будущее повернёт дело иначе.)

Незамутнённое, независимое мышление обретается быстрее, чем оно запутывается, хорошая встряска умов способна быстро приземлить сознание изрядной части населения. И такая недавняя придумка, как общественные сети, хорошо тому помогает. Существуя всего полтора десятилетия, эта нежданная нива для народного творчества порядком размыла главенство СМИ в информационном пространстве (даром, что и те извлекают пользу из сетей, значительно в них присутствуя). Размах сетевого общения с каждым годом нарастает, и для многих уже покрывает с головой потребность в духовном потреблении и творении.

Значение сетей возвысило и то, что нужду и выгоду в использовании их почуяли политики. Трамп же в сём деле учинил настоящий переворот. По его сетевой борьбе можно писать руководство о том, коль скоро проходит слава тех, кто почёл себя повелителями умов (и хозяевами мира сего) и сколь доступным и неустанным может быть общение правителя с согражданами. Сочинители наставлений по «цветным» переворотам наверняка завидуют такому успеху...

Трамп: «Проходят столетия, но некоторые вещи не меняются и их нельзя сделать лучше. Это – колёса и стены».

И всё же, выставлять общественные сети некоей внезапной спасительной силой, как надеялись с самого их появления, нельзя: они замечательно обслуживают продвижение любых воззрений, самые мракобесные не исключая. Да и на доброй стезе полноценною народною отдушиной не стали: хвалёные фейсбуки, твиттеры и прочие вооружились кляпами либеральной цензуры, кои всякий день применяют. А Россия, с её особенною статью тяготея к запретам и гонениям с таким полицейским восторгом показала, как душится уголовным преследованием инакомыслие в сетях, что даже Главный велел чуть унять «головокружение от успехов».

К разгрому пятой колонны.

Великий вызов, стоящий перед европейскими народами, честными мыслителями и политиками сегодня – одолеть либеральное засилие, навести порядок среди правящих слоев, изменить их соподчинение или найти, по меньшей мере, равновесие меж ними, как ни дивно выглядит сравнение одной стороны с её военщиною, полицией, чиновничеством да судами и другой, представленной газетными и телевизионными вещунами, преподавателями общественных наук в школах и университетах, содержанцами НКО (некоммерческих организаций), живущих щедротами чудовищных соросов и либерального руководства большого бизнеса.

Как и во времена безраздельной власти церкви или коммунистического учения насущным становится требование отделить идеологию от государства. Отделить именно нынешнюю, порочную, противоестественную, а не вообще как таковую.

В России велик спрос на государственную идеологию и велико раздражение, что основной закон страны, якобы не допуская таковой, позволяет на деле присутствовать западно-либеральной и советско-имперской и быть им вполне встроенными в существующие порядки. Но представление о порядках и, особенно, о правах и свободах в России нельзя достоверно черпать из конституции: в ней многое имеет статус политического воображения и прихоти, а не высшего закона или закона вообще. (По-настоящему значимым является усмотрение верховного правителя, и этот азиатский, ведущий к беззаконию обычай преследует нас из века в век.) Под сенью конституционного лицемерия идеология существует, и вместе с Кремлём её неистово сеет и разносит (в либеральной части) вся говорливая творческо-интеллигентская толпа – на деньги Госдепа, или Газпрома, или по зову собственной продажной души.

Но сквозь разрешённые верования нынешних смутных времён пробиваются иные – о возврате к народным истокам, не к хотениям столичной образованщины, а к чаяним тех, о ком говорится «вы – соль земли»: людей созидательного труда, живущих по заветам предков, пекущихся о сохранении своего Рода и жаждущих дать будущее своим детям. Как и в давнюю пору европейского Просвещения, вновь растёт представление о неотъемлемых правах, и на сей раз оно подразумевает не особые права личности, но необсуждаемые, естественные права народа – на самосохранение, существование и собственное будущее.

От государственного управления, построенного с потугами на демократию, должно отсечь нынешний вырожденческий либерализм, лишив наималейшего влияния его проводников во СМИ, школах, университетах, бесчисленных «фондах». И скоро тлетворный дух из пор и ячеек общества выветрится сам.

Первые шаги на сём пути в России сделаны: запрещена пропаганда неестественных плотских отношений, объявлены «нежелательными» НКО с содержанием от заграницы с наложением пусть малых и робких, но, всё же, ограничений на их деятельность.

И без оглядки и трепета следовать дальше! Не пресекая глас народный, но давая ему звучать, удавить пятую колонну, кому бы она ни служила, пусть даже себе самой, своим порокам, вычистить государственное устройство до сообразной нашим ожиданиям демократии (народовластия), каковую мы знаем, увы, только в описаниях – верно, и приукрашенных.

И не считать на том дело исполненным, а победу достигнутой. Мировоззрение в обществе неизбежно будет и дальше развиваться кем-то да направляться. (Общество без суждений о происходящем если и есть удел человечества, то пусть уж в далеком, непросматриваемом будущем.) Возобладание желанных ныне правых взглядов тоже не будет достижением цели и не станет успокоением. В недолгое время они запросто смогут изменить своему спасительному для настоящей поры назначению. Найдутся темные силы, что обратят светлую заботу о своем народе в пагубное! Проповедуя правую повестку дня, защищая отечество от идущего ныне вторжения иностранных легионов, следующим шагом, к примеру, на Руси может развернуться воспевание имперства – дай только волю! Возжаждут возвращения некоторых соседей в «семью братских народов» – и тоже не спрашивая Русских людей о желанности такого возвращения... И в тесной Европе национализм, победив, наверняка задумается о самом сокровенном – о расширении жизненного пространства, деля в усмотрение сей цели европейские народы на развитые («цивилизованные») и те, кто попроще... А за океаном национал-популист Трамп, сделав ещё не так много для своей страны, уже замахивается на правление миром, раздавая санкции направо и налево, выходя из сдерживающих договоренностей по вооружениям, наращивая у себя военную силу и становясь, возможно, на путь, которым отправился до него германский национал-бесноватый...

Нет, хорошенько одергивать и ставить на место сверхдеятельных людей любого призвания нужно во все времена не покладая рук! (И браться за то уже на следующий день после Победы.)

Отделение новой религии левацкой благопристойности («политкорректности») вместе с её носителями, исповедниками и толкователями от государства... Это требование времени давно уж следует понимать не как свободу печати и телевидения от государственного пригляда, но как свободу государственных учреждений следовать закону, а не указке никем не избранных.

Смысл отделения – вывести из-под влияния СМИ и хора либеральной толпы, доходящего до прямого «целеуказания» и доводящего до прямого подчинения, чиновника, законодателя, судью. Защитить то самое государство, кое прежде пытались, напротив, усмирить да обуздать. Теперь же нужда – вернуть ему исконную обязанность быть представителем и охранителем большинства, творцом и исполнителем законов, оплотом порядка, избавить себя и подвластных от тирании, до коей докатилась погоня за «свободой личности».

На Западе (и в достаточной степени у нас) СМИ и «гражданские активисты» давно наслаждаются свободами и самостоятельностью, ныне же потребно и самой власти обрести должное от них обособление. Опыт «равноудалённости», применённой в Росии на заре путинского правления ко крупнейшим барыгам, остановил их проникновение в дела власти (хочется верить). Время давно взывает равноудалить и все отростки пятой колонны до состояния, помянутого тем же Путиным: «иных уж нет, а те далече».

Обычная историческая многосложность, борьба общественных сил и противоположностей... Задача стоит не в изобретении прямо сейчас некоего совершенного способа правления – наверное, нужно склониться перед недостижимостью сего, но вырвать из общественного устройства мертвящие сорняки либерализма и дать ожить разумному, доброму, вечному.

Спешить надо, не то более стойкая и успешная цивилизация оставит европейские народы с поразившими их пороками на обочине истории.




В статье вынужденно использовано 120 нерусских слова (менее 3%). Чужие изречения и самоназвания не учитываются.

Размещено: 31 декабря 2018 г.

Источники: The Washington Post, Daily Mail (UK), собственные.


Постоянная ссылка: RusskoeDelo.org/novosti/archive.php?ayear=2018&amonth=december#31_12_2018_01.







С КОНГРЕССМЕНА ПО НИТКЕ – НЕБЕДНОМУ ЕВРЕЮ НА РУБАШКУ
Думы о новогодних чудесах незадолго до выборов

На исходе богатого накалом 2017-го года, когда общее внимание все более обращалось к зимним народным празднествам, свершилось событие, напрасно недоосвещенное средствами массового внушения – по-крайней мере, российскими. И действительно: с виду – второстепенной важности происшествие внутриамериканского значения, хотя и получившее определенный отклик даже в кошерной лондонской печати.

Пока весь свет был занят пересудами перевода Трампом своего посольства в Иерусалим, от чего предыдущие американские власти уклонялись с 1996-года, главою Соединенных Штатов был выказан еще один подчеркнутый реверанс тому же самому непростому народу. Даем в переводе подробное, предназначеное, скорее, «для внутреннего пользования» сообщение «Канадских еврейских новостей»:


*       *       *
ВАШИНГТОН – Президент США Дональд Трамп изменил меру наказания Шолому Рубашкину, во свою бытность заведующему наикрупнейшею кошерною скотобойнею в стране и осужденному по обвинениям в банковском мошенничестве и отмывании денег.

В оглашении решения Трамп сослался на призывы, поступившие к нему от лиц, отображающих все оттенки политической радуги.

«Во 2009-м году, [Рубашкина] осудили за банковские мошенничества и приговорили ко 27-и годам тюремного заключения», заявил [представитель] Белого дома.

«Мистер Рубашкин на сей день отбыл более восьми лет из того срока – срока, названного многими излишним ввиду его несоразмерности обычно за подобные преступления назначаемым карам.»

Рубашкин. Разве что не Косовороткин.
(Снимок New York Times)

Изменение меры наказания представлено в заявлении [следствием] «действий, воодушевленных предводителями обеих партий и всех политических оттенков, от Нэнси Пелоси (Nancy Pelosi) до Оррина Хэтча (Orrin Hatch)», являющихся, соответственно, вождем демократов в Палате Представителей и республиканским сенатором от штата Юты.

К заявлению был присовокуплен долгий перечень как законотворцев, так и бывших первых чиновников Департамента Юстиции (и тех, и других – от обеих партий), поддерживавших освобождение Рубашкина.

«Этот шаг не является президентским помилованием», утверждается в оглашении меры. «Он не упраздняет вынесенного мистеру Рубашкину приговора, и оставляет в силе как срок надзора по освобождении, так и требование о значительном возмещении, значившиеся в приговоре мистеру Рубашкину.»

В ходе крупной облавы федеральными иммиграционными службами во 2008-м году, проведенной на мясокомбинате в Поствилле штата Айовы, были задержаны почти четыре сотни не обладавших разрешениями на пребывание в стране рабочих из Гватемалы и Мексики.

Суд присяжных снял с Рубашкина обвинение в укрытии незаконных переселенцев и использовании детского труда, но позже, когда он попытался продать оказавшееся на грани разорения предприятие, ему были выдвинуты обвинения в банковском мошенничестве и отмывании денег.

Защитниками Рубашкина, среди коих числились именитые правоведы и государственные деятели, были впоследствии представлены улики, по их словам, доказывавшие, что следователи недопустимым образом нарушали правила делопроизводства.

Они огласили свидетельские показания, что прокуроры, дескать, отпугивали возможных покупателей предупреждениями, что предприятие будет описано, если в купле-продаже примет участие член семейства Рубашкиных.

Согласно их доводам, по мере того, как оценочная стоимость завода таяла, Рубашкин прилагал усилия по сокрытию его финансовых неурядиц, что и повлекло новые уголовные обвинения.

57-летний Рубашкин состоит в движении «Хабад-Любавич». У него 10 детей, что Трамп во своем решении отметил особо.

Хэтч поприветствовал известие, назвав его «настоящим ханукским чудом».

«Горжусь стоять в широком межпартийном ряду членов Конгресса и более чем сотни бывших высших чинов юстиции, призывавших к освобождению мистера Рубашкина последние восемь лет», написал Хэтч в Твиттере.

Праздновать возвращение Рубашкина домой в хабадский район Бруклина «Боро-парк» собрались 20-го декабря огромные толпы. До того Рубашкина содержали во 130 км к северо-западу от Нью-Йорка в федеральном исправительном учреждении города Отисвилла.

Похвалил трампово решение, сказав, что президент «поступил, как полагается» и профессор права Алан Дершовиц (Alan Dershowitz) [злостный «правозащитник» из самоизбранных, преследующий Белое инакомыслие в США – прим. РД], назвавший приговор Рубашкину «излишне несправедливым».

Дершовиц долго настаивал, что судье Линде Рид (Linda Reade), разбиравшей дело, следовало от него самоустраниться, поскольку она «деятельно соучаствовала» в подготовке изначальной облавы на завод. По его утверждению, сторона обвинения проявила себя «излишне усердною», а судья «оказалась излишне вовлеченною в досудебную следственную подготовку».

Алан Дершовиц: обвиняющий и умиротворенный

В апреле 2016-го года более ста бывших судей, прокуроров и преподавателей права подписали ходатайство о сокращении срока заключения, утверждая, что федеральные следователи вмешались в продажу разорившегося мясозавода.

В число подписавших вошли: бывшие генеральные прокуроры США Джон Эшкрофт (John Ashcroft), Майкл Мьюкейси (Michael Mukasey), Рэмзи Кларк (Ramsey Clark) и Эдвин Мис Третий (Edwin Meese III), бывшие директоры ФБР Луис Фри (Louis Freeh) и Вильям Сешшенс (William Sessions), бывший сенатор США Джозеф Либерман (Joseph Lieberman) и бывший федеральный кассационный судья Кеннет Старр (Kenneth Starr).

Обвинение во свою очередь настаивало, что продажную цену предприятия подорвало не их вмешательство, а преступные действия самого Рубашкина.

Один из обвинителей, бывший помощник федерального прокурора по штате Айове Роберт Тейг (Robert Teig), заявил газете Des Moines Register, что Рубашкин «не мог выиграть дело ни на правовых основаниях, ни на существенных, ни на нравственных, и потому стал добиваться победы политической. Печально, когда политика настолько вторгается в правовое поле.»

Тейг также поведал Associated Press, что решение Белого дома «лишено смысла» ввиду клятв Трампа обрушиться грозою на незаконных переселенцев.


*       *       *

Можно из закоулков «мировой паутины» выскрести и иные любопытные подробности дела. Сообщает журнал Fortune:

Критики упирают тем временем на показания сотен незаконных приезжих, заявивших, что Рубашкин устроил им невыносимые условия труда – такие как: двенадцатичасовые смены без надбавочной платы, соприкосновение с опасными химикатами и случаи половых домогательств на производстве. (Во 2010-м году присяжные оправдали Рубашкина в суде штата по 67-и обвинениям в правонарушениях, касающихся детского труда.) Но бывшие работники не получили возможности свидетельствовать о трудовой эксплуатации, поскольку по иммиграционным обвинениям Рубашкин перед федеральным судом не предстал.

По сообщению же британского издания Independent, «письма в поддержку пересмотра дела Рубашкина направили Белому дому и более тридцати действующих членов Конгресса».

Задаваясь вопросом, что могло побудить Трампа издать такое постановление, ведующая новостная служба Америки CNBC подкрадывается к сути осторожно, но как бы с намеками тем, кто умеет читать меж строк, лукавя и недомолвливая слишком уж простецки:

Решение, похоже, не несет никаких связаных с ним подлинных политических либо финансовых выгод. Но оно встраивается в закономерность нападок Президента Трампа на бюрократическую прослойку Вашингтона путем отстаивания вопросов, безпокоящих религиозных евреев.

Заигрывает ли Президент Дональд Трамп с еврейскими избирательными голосами?

То можно было заподозрить в среду, когда ликовать о трамповом решении по изменению меры наказания бывшему главе завода «Agriprocessors» Шолому Рубашкину высыпали на улицы Бруклина десятки тысяч религиозных евреев.

«Гевальт» при возвращении Рубашкина в Бруклин
(Снимок Forward)

[..] Но найти подлинную причину этого решения – непросто.

[..] Хотя за Хиллари Клинтон во 2016-м году отдал свой голос 71% еврейской общины, Трампу удалось выиграть пристрастия среди ортодоксальных евреев Америки, и, в частности, 68% голосов в подавляюще хасидском и крайне-ортодоксальном районе Бруклина «Боро-парк».

[..] Но даже если за Президента Трампа во 2020-м году отдаст свой голос каждый хасидский избиратель Боро-парка и Краун-Хайтс, у него все равно не будет на основании одного того шансов победить ни во штате Нью-Йорке, ни в городе Нью-Йорке, ни даже в самом Бруклине. Евреи составляют лишь порядка трех процентов от общего числа избирателей в США.[Примечание РД: Но не все голоса – равны. Голоса (а точнее: мнения) некоторых – равнее, весят больше. Никто не станет заигрывать с 3% избирателей, тем более так, как заигрывают с теми, кого называют «евреями». На самом деле, главное заигрывание идет не с сотыми долями избирательских предпочтений, а лишь с голосами определенного достоинства, и их - очень немного. Вся тамошняя политическая верхушка жаждет перво-наперво одобрения владельцев газет «Washington Post», «New York Times», «Los Angeles Times» и телесетей ABC, MSNBC, CNN, совокупное число чьих владельцев вряд ли превышает полсотни. Похоже обстоит дело и в странах Западной Европы.]

[..] Большинство президентов ждут последних дней пребывания во своей должности – или хотя бы начала второго срока – прежде чем раздавать помилования, во избежание создания неприятного о себе впечатления, поскольку к концу пребывания в должности то имеет уже мало значения.

Отметим в этом увлекательном сказании несколько примечательных сторон. Во-первых, пример «трудовой» деятельности ловкого мистера Рубашкина доказывает, что даже «священными» правилами кошерной обрядности, если очень хочется, можно пренебречь, привлекая к делу «нечистых», необрезаных выходцев с юга. Не в таком ли вождении за нос (и подчас – немалый) самих «самых гениальных» обнаруживается подлинный, непревзойденный гений или, выражаясь соответствующе красочными словами, «цимес хуцпы»?

Но более всего впечатляет единодушный порыв вашингтонских птиц самого высокого полета, слетевшихся на защиту второстепенного, казалось бы, еврея-«мясника». Менее изумляет то, что Трамп уступил такому ходатайству, чем то, что оно смогло в первую очередь обрести такой ход. Будто сверхвлиятельным кругам в США несть в такое насыщенное время иным чем заняться, кроме замаливания грехов отдельно взятого хасида. Но, возможно, не все нам, сторонним наблюдателям, дано ведать о подлинном сословном укладе в самом гласном и народовластном государстве на Земле. Возможно, всюду пытливо глядящему оку открытого демократической общества, все же, не стоит мнить себя равным силами оку всевидящему...


*       *       *

Что же до другого героя нашего повествования и нашего времени, – президента Трампа – то он изданным постановлением оглушительно пренебрег своим избирательным обещанием карать предпринимателей, нанимающих незаконных пришельцев. А если учесть и то, что он даже не стал ждать окончания своих полномочий, прежде чем пойти на такой шаг – вопреки примеру Билла Клинтона, лишь в самый последний день помиловавшего зарвавшегося еврейского мошенника Марка Рича (Marc Rich) – лишь подтверждает, что нынешний глава американского государства руководствовался некоею «высшею» логикою, и знаковость в сем событии усматривать – оправдано.

Не все прописывается в конституциях...

Наипаче потому, что освободить Рубашкина Трамп – освободил, но при том не помиловал, и долгов ему не простил. Оставить над кем-то висеть дамоклов меч правосудия – не так ли, когда жертве и ее сотоварищам есть, что терять, надежнее и болезненнее оказывается влияние? Или, согласно предположению CNBC, президент открыто задабривает одних, лишь бы добиться их если не содействия, то пусть неучастия, пока разбирается с другими (ставшею государством в государстве ЦРУ и вызывающе далеко, даже по меркам вырождения и продажности, зашедшим кланом Клинтонов)? Или, если «других» противников – отнюдь нет, а на самом деле все они, и кагальные и «безпартийные», – нераздельны, то, не уступает ли он им вместе взятым в чем-то одном, дабы они же ему произвели уступку в ином – сдали, например, на принародное и показное заклание в палатах правосудия своих использованых подельников Хиллари и Билла, укрепив в народном представлении силу демократических устоев? Предприниматель Трамп преподносил себя во время выборов именно несравненным умельцем заключать сделки…

Возможен и иной расклад. Наполеон учил, что «глупость в политике – не недостаток», а «многие направленые против нас замыслы мы разрушаем, притворяясь, что не замечаем их»... Надеется ли глава США переиграть профессиональных политических наперсточников преувеличеною простоватостью? Предполагает ли, сродни Сталину и, дескать, Путину, подобраться к их «жабрам», не гнушаясь ради того самыми тесными с ними объятиями? Или пытается выманить врагов из заготовленых ими для ведения дальнего боя позиций на более мелкий пятачок, попутывая их в паутине, казалось бы, мелочных сиюминутных сделок и новых, ослабляющих чистоту старых, расчетов? Иные с охотою верят, что т.н. «коэффициент ума» (IQ) у Трампа переваливает за 150 очков…

А может, он просто внимает за застольями, во время благодушного времяпровождения просьбам зятька Кушнера, приверженца того самого любавического хасидства, коего соплеменники-единоверцы подергали за соответствующие ниточки лапсердака? Раздает по ходу дела подачки, как необходимые знаки внимания, влиятельным лицам из окружения? А еще привыкший ярко и вольно жить Дональд, пойди, действует порывами, чуя себя временами царем: хочу казню, хочу милую, и это, наверное, доставляет ему великое удовольствие. Да, он неприятно удивил силовиков, но видно, привык мало уважать чиновничество за время долгого своего общения с ним в строительном бизнесе. Все – сложно, или все – до неинтересного просто?

Обама, оказавшийся Белой Америке, как его ни малевали, вряд ли более черным чертом, чем остальные современные вожди, придерживался в отношении закулисы иного пути, и сумел проводить ее по политическим пустыням за нос целых восемь лет (кроме, пожалуй, исполинских уступок кругам деньгопридержащим – в чем, однако, тоже может быть заложено второе дно – но не о том наше повествование). Просьбы жуликов о снисхождении Обама отвергал. Он же и Израилю выказал много пренебрежения (Иерусалим не признал, с Нетаньяху изрядно препирался, даже гневя его, не помешал ввязаться в Сирии Путину, санкции на Россию наложил весьма условные, а под конец – ненавистный Израилю и его приспешникам во всем мире Иран обласкал). Чем объясняется такая нежданная жестоковыйность и самодеятельность наиболее, казалось бы, кошерно избранного предыдущего президента США? Неужто влиятельные шабес-гои, достигши определенных вершин, осознают, что во противостояние с задавателями политического тона их втягивает первобытная потребность сохранения собственного политического веса? Пожалуй, оставаясь наедине и лицом к лицу с «хозяевами мира сего», волею-неволею начинаешь, даже любя чеснок, отверчиваться от их слишком близкого дыхания… Свою мелкую личную независимость выныриватели-чинолюбы, пойди, ценят, все же, больше услужения тем, кто их вытягивает (подчас – через унижения и сбор опорочивающих сведений) на карьерном подъемнике, и, лишь только доберутся до каких-то рычагов, на каждом шагу подкладывают своим благодетелям настолько благообразную свинью, насколько терпят обстоятельства. А восшед до Олимпа, к тому же внезапно обнаруживают, что меж собою можно долгое время сталкивать многие силы...

Не исключено, что невзирая на свои в разы более приторные выпады прилюдного семитолюбия, Трамп ступил на ту же стезю политического выживания и подспудного сохранения собственной значимости (а чувство ее у него – велико). И обостренные подозрения, что в кармане новый глава США все же носит против них фигу, у «вечно бдительных» остаются неизменными: за исключением состоящего на особом положении Кушнера и окружающих его колоритных хасидов пятая колонна в целом перемирия Трампу по-прежнему не объявила, ибо – мелка подачка, им нужно большое и главное: голову самого Дональда на блюде. Рвут его на части как и ранее по делу и не по делу в каждой передаче и статье СМИ – причем осуждают не только за действия, но и отыскивают крупицы неладного в самой глубине души – на основании мерещащихся тонких умолчаний. Так, издание Independent.co.uk размышляет вслух: «Из числа наименее достойных президента мгновений, отмеченных до сих пор: Дональд Трамп не упомянул евреев в заявлении по увековечении памяти Холокоста. Всего лишь спустя несколько дней по занятии им должности, возглавляемый им Белый дом обнародовал провозглашение в Международный день поминания Холокоста, но пренебрег хоть раз употребить в его содержании слово «евреи» или «еврейский».»

Спать и видеть во всем трампову хитрость по-прежнему радо и американское патриотическое движение (хотя с каждым днем появляется среди таких доброхотов все больше откольников). Так, известный борец за права Белых Дэйвид Дьюк во своей передаче за 8-е декабря прошлого, 2017-го года расценил признание президентом Иерусалима израильскою столицею отменным ходом, выставляющим, дескать, степень еврейского влияния всем напоказ и тем самым непоправимо подрывающим политическую игру последнего. Вторя утверждению многих верящих в изрядные умственные способности Трампа, Дьюк настаивал, что его кумир играет с хозяевами мировой политики гроссмейстерски не просто на какой-то плоской шахматной доске, а непременно на многомерной, многоуровневой. Президент, дескать, в чем-то уступает, в чем-то притворяется проигрывающим, но лишь чтобы тем паче выставить на всеобщее обозрение тех, кто привык действовать в тени, дабы всем доказать, сколь на самом деле сильны те, кто любит казаться столь слабыми и уязвимыми.

Надежда умирает последнею… И упование на Трампа в измученой полустолетием либерального шабаша Америке еще очень живо – вопреки всей невразумительности его первого года правления. Невзирая на почти полное отсутствие сколь-либо ощутимых свершений (при продолжающемся обилии красочно раздаваемых обещаний), и обыватели, и просвещенные патриоты упрямо считают Трампа что-то творящим, что-то деятельно созидающим. Однако, прямых плодов за целый год у власти его политика так и не родила. Да, несколько снизил бренные налоги предпринимателям; да, впервые наградил американцев полноценным поздравлением с Рождеством после многих лет официального неупоминания сего наиболее любимого в стране праздника (поздравления с еврейскою ханукою и негритянскою «Кванзою» при предшественниках Трампа, впрочем, не только не прекращались, но становились все более обильными и искренними). Главные же намеченные преобразования – такие, как учетная проверка Федерального резерва, строительство Великой стены на мексиканской границе, дружба с Россиею – напрочь задвинуты в долгий ящик. О строительстве стены – главном предвыборном обещании Трампа – в верхах поговаривают столь неспешно, как будто на возведение ее у Трампа есть две политические жизни. Впрочем, разве ради чего-то иного, как обмана доверчивых простаков, отпускают обещания в политике?



*       *       *

Ко слову о стене. Хотя Трамп, сокрушаясь о задержках в строительстве, укорительно указует перстом на, дескать, не ссужающий необходимые средства Конгресс, история располагает красноречивыми примерами того, как подобное дело, при нужной воле, можно осуществить проще, быстрее и удачнее. Во втором столетии н.э. внушительно высокую, стокилометровую стену поперек всей нынешней северной Англии возвели древние римляне. Но у сената золотых слитков на начинание император Адриан не выпрашивал, а бульдозеров с экскаваторами знать не знал. Просто велел возвести строение своей бездействовавшей на острове военщине. И делу польза, и «в тонусе» вояк поддержание. Стена, при опоре трех легионов на собственные силы, была возведена во всей своей красе за шесть коротких лет. А могли бы шесть мирных лет и дальше заниматься «маршистикою»...

«Бюджеты» на правое дело, оказывается, не нужны, когда есть сила приказа и – уж тем паче, коль скоро имеется в наличии воля и воодушевление широких народных слоев. Американское общество готово послать на возведение стены добровольцев, а американская военщина – та вовсе сидит без дела и, пожирая несметные средства, никого на сей час не бомбя, а играя в компьютерные игры да копаясь в мелкотемьи предоставления в казармах нужных условий трансгендерам. Защита границы – задача военная. Вооруженные силы как никто иной созданы – и призванием и оснащением – про возведение пограничных укреплений.

Американо-мексиканская граница простирается на три тысячи километров. Если отрядить на строительство Великой американской стены две-три пехотные дивизии (порядка 30 тысяч военнослужащих), то за каждый километр окажутся ответственными десять человек; каждый же из них «в одиночку» должен будет, соответственно, выполнить количество работ, равносильное укреплению ста метров приграничной полосы. Чтобы установить (посредством обильно имеющейся в распоряжении инженерного корпуса США техники) бетонные заграждения, необходимо подготовить траншею нужной глубины. Рыть окопы американские вояки должны уметь по определению. И если копать землю каждому пареньку придется даже в ручную, продлевая свою долю канавы в сутки всего на полметра-метр (что – более, чем посильно), свои сто метров он пророет всего за 100-200 дней. Весь «бюджет» будет сводиться ко своевременному подвозу дополнительных лопат на смену ломающимся. Но даже и эту ничтожную стоимость американскую военщину можно заставить проглотить и переварить, дабы порачительнее научилась пользоваться и без того уже баснословными выделяемыми ей деньгами. И со всех сторон – чистая прибыль. Воинство же пристало заставить купить и бетонные плиты: его, к конце концов, дело обезопасить границу от начала до конца. Опыт возведения подобных заграждений у него уже есть: именно такой рубеж оно возвело поперек всего Корейского полуострова. Кстати, о Корее (правда – другой): КНДР войсковые бригады на всевозможные стройки с огромным успехом отправляет уже десятилетие-другое. Никаких выпрашиваний средств у изменников-парламентариев; никаких унизительный базарных торгов с подрядчиками-халтурщиками. Только четкая военная исполнительность высших чинов и безплатная, по сути, но хорошо отмобилизованая и чутко поддающаяся направлению рабочая сила. Главное – на прорывных стройках века в тихие годы ее использовать, а не на возведении генеральских дач.

Адрианова стена на севере Англии

Духоподъемное значение такого по-военному скоростного возведения стены было бы ошеломляющим. Америка сплотилась бы вокруг своего героя-президента нерушимым кольцом и безпрекословно внимала бы дальнейшим его приказам. Но Трамп заметно выдыхается… Может, отягощен ощущением новой ответственности, может утопает в бездонном количестве ежедневной работы, может сходит с ума от обилия опутывающих его политических козней, с коими предпочитает вести схватки по-мелкому вместо того, чтобы резче рассекать их излишне хитрые, планктонные сплетения.


*       *       *

Пока победы Трампа – лишь в области отвлеченной идеологии. Но они – неоспоримы. Подлинный удар он нанес по той силе, что скрутила в бараний рог Белое человечество – по власти СМИ, сосредоточенной во враждебных мировластных лапах. Объявив плоды их вещания «лже-новостьми», ежедневно шельмуя их сами то «бесчестными», то даже «врагами человечества», он добился того, что прежняя доверчивость американцев к телевещателям да газетчикам не просто пошатнулась, но скатилась до невозможной до недавнего прошлого отметки, оставаясь неколебимой, пожалуй, лишь среди либеральных почитателей (то есть, лиц, «альтернативно одаренных» неспособностью к самостоятельному мышлению).

Представление о лживости, предвзятости и злонамеренности СМИ было и прежде доступно думающим людям, но голоса и доводы их не были слышны даже на десять шагов. Любое же слово газетчика обладало необходимою силою внушения и для обывателя сходило за истину, ибо произносилось с той необходимой высоты интеллигентского зазнайства, с коей происходит управление общественным сознанием. Трамп, благодаря своим «нью-йоркским» (в самом рассаднике очковтирательства выученым) приемам вести беседу, смог подорвать эту власть СМИ, поднявшись именно на ту высоту дерзости, с коей речи обладают свойствами правдивости и внушения. Не помешало ему и много лет копившееся, да в решающую годину щедро пущеное в ход, богатство. Трамп уже победил как идея, всколыхнув и уверив во своих силах сознание сотен миллионов, даже если проиграет как отдельно взятый государственный деятель.

Что есть все описаное в итоге: сплошные хитрые и двусмысленные многоходовки нового американского президента или просто именно то, чем они зачастую кажутся на первый, самый необразованный взгляд? Надо ли политику всегда понимать непременно сложно, или можно рискнуть раз предположить очевидное? Доказывает ли признание Трампом Иерусалима да поставление им на кон своего доброго имени освобождением политически зловонного Рубашкина просто то, что он окончательно стал марионеткою своего зятя и стоящих за ним кругов? Стену строить как клялся и не принимался, но кинулся угождать направо-налево тем, кому даже ничего не обещал... Да и может ли Трамп, в конечном счете, пойти против темных сил? Может ли возненавидеть кровь своих внуков?

Даже, если главною «лже-новостью» окажется в конечном счете сам Дональд Фридрихович, в минувшем году нам, словами выспренно-велеречивой «советской» интеллигенции, опять стало «чем дышать». Дух, джинн Белой революции безвозвратно выскочил из казавшейся навеки закупореною бутыли и все боле неистово носится призраком над Европою и Соединенными Штатами. И уже за одно это Трампу можно поставить прижизненный памятник. Не все сразу.


*       *       *

Пресловутый «конец истории», ее либеральный тупик за минувшие четыре года (с начала хохляцкой смуты) решительно преодолен. Вялотякущее загнивание Белой цивилизации, ничем – ни всплесками настроений, ни великими, пусть и тяжелыми, потрясениями – не отмечаемое, резко изменило свой ход. Возок, везущий роковое бремя Белого человека, начал то ли проваливаться колесом в изрядный ухаб, то ли вовсе покатился под дорожный откос (мы еще слишком приближены к разворачивающимся событиям, чтобы оценить их подлинное, широкое историческое значение). Хмельная Украина первою разорвала положение вещей, устоявшееся после завершения Холодной войны. Вопреки ожиданиям и врагов и друзей Россия, еще недавно плескавшаяся в мелкой Болотной мути, воспряла единым национальным духом, и даже ленная власть, зажатая в тисках между накипающими настроениями в низах и нешуточным, добивающимся ее падения, давлением изовне, оказалась принуждена начать внимать каким-то заветам разума. Захлестнувшая Европу волна инородного вторжения, дошедшая до открытого попрания государственных границ, череда коварных и зверских нападений на мирное население подогрели западное общество до состояния открытого недоверия и противостояния властям. Раскол между обществом и государством в Европе достиг того, что наблюдался у нас при позднем СССР; в обиходе укореняется издевательское высмеивание всего, что исходит ото власти. И в довершение разорвал не только шаблоны допустимой политической беседы, но многим обывателям в клочья порвал и само их уже искаженное комплексами сознание блистательный повадками Трамп. В ближайшее время в политике стран европейской цивилизации, как итог сего, можно ожидать пору исторических завихрений, соответствующих многослойному переустройству мировых отношений, и Белая карта в них, при прочих равных, будет разными силами все смелее разыгрываться в целях подрыва ослабевающих равновесий старого порядка. На примере Украины мы уже узрели, как даже нацизм может оказаться, дескать, не только не столь черным, сколь его последние семьдесят лет настойчиво малевали, но даже (по обстоятельствам) мягким и пушистым, демократичным. Мир перестраивается к чему-то новому и не прямо вытекающему из того, к чему все столь долго и мучительно шло, выпивая наши последние духовные соки. Близкое грядущее сулит перемены (опять перемены!); исторические ветры, полощущие знамена государств, становятся порывистыми; небосклоны освещают дальние зарницы…

Привычные приемы разбора событий, доказавшие свою полезность за последние десятилетия, становятся все боле неприменимы, несут в себе все больше погрешности. Существующий уклад («статус-кво») разменял срок жизни целого поколения, и уже по одному тому достиг времени своего «полураспада» в наш все ускоряющийся век. Но, как мы уже отметили, назревшие и начинающие воплощаться изменения еще более глубинны и не вытекают из существующего прямолинейно. Происходит ломка логик. На действительность накладывается новое измерение. Экономика, к примеру, полностью перестала подчиняться всем мыслимым в обычных условиях законам природы. Невзирая на многолетнюю сверхурочную работу печатных станков США и Евросоюза, их денежные единицы не претерпевают обезценения, а новые рыночные пирамиды с баснословно переоцененною стоимостью акций и прочих бумаг не обрушиваются, как в более скромном 2008-м. Невзирая на втрижды взвинченый Обамою государственный долг США, ни за океаном, ни в остальном мире не иссякает особо вера в силу доллара – сей последний недавно наоборот окреп. Непредвиденную забуксовку дает и еще только что неудержимый отток производства и капитала во страны Третьего мира: предприятия возвращаются в края своего исхода, а иные страны, вроде Индии, признаются безнадежно неспособными выйти на современный путь развития (ищущий возможности международный капитал в них отчаивается – о чем свидетельствуют заявления, скажем, именитого финансиста Джима Роджерса). Пошел трещать по швам и разваливаться (хоть и не без внешней «помощи») переполненый молодежью мир арабский, будто тоже что-то доказывая о своей коренного свойства нежизнеспособности во 21-м веке. Африка оказалась на грани перенаселения и стихийного вымирания; вспышки заболеваний и повальные моры в ней с каждым годом все менее поддаются своевременному сдерживанию заботливыми руками Белых благодетелей. В самом бледнолицем мире из табакерки выскочил идеологический Трамп (хотя ему и предшествовали такие очевидные предтечи, как Патрик Бьюкенен и Рон Пол); окончательно окреп национальным духом в низах Старый мир, и дух сей, наскучив бродить по улочкам Европы, уже успешно пробивается в ее не просто большую, но сверхбольшую политику (таковы дела во Франции, Нидерландах, Австрии, отчасти, со «Брекситом» – в Британии)... За всем сим созерцаем основательную перестройку – если не отчетливую ломку – набившего всем оскомину «Нового Мирового Порядка», казавшегося много лет чем-то незыблемо воцарившимся, зрим родильные потуги чего-то нового, какого-то никем – может, даже самими «великими архитекторами» –- не предвиденного витка «после-истории». Ведь был пост-модернизм, была финишная прямая пресловутого конца прямолинейной истории… А теперь дело пошло вообще куда-то в бок. Мы живем воистину в «интересные времена».

2018-й год разбору не поддается, «не прочитывается». И в сем есть главный наш прогноз на наступающий год. Что же до ясностей – хотя бы можем наших читателей с тем поздравить, что пережили как народ и страна столь знаковый и ничего доброго не предвещавший России год 17-й…

Отходя все больше от отдельных лет к нашему веку в целом… Пожалуй, настала пора заронить в общественную беседу мысль о возможности наступления в наше время конца могуществу самих кусачих и страшных каббалистов. Нет, мы не шапкозакидательски уже празднуем победу сил Светлых. Игристому напитку ко празднованию того случая еще суждено хорошо настояться. Но внезапный и незавидный закат темных сил истории может в наше время вполне состояться как следствие усиления наиновейшими технологиями т.н. «спец-служб». Действительно, их технические средства уже значительно опережают возможности т.н. «еврейского телефона» – основной опоры воротил ближневосточного клана в нашей среде. Спец-службы способны не только действеннее и шире сонаправлять свои усилия (даже международно), чем позволяет внутриеврейская голубиная почта, но силовики ныне могут неограниченно прослушивать и просматривать и всю техническую подноготную самой внутриклановой связи любых своих соперников, включая тех самых сионских мудрецов. Да, Израиль спешно старается проникнуть в мировую информационную инфраструктуру, опередить всех остальных, но силенок, все же, по сравнению с численностью штата в мировых державах маловато будет. Этим переворотом в технике, вероятно, и объясняется торжество спецслужб над кланом еврейства уже в конце 1990-х в России. То же, возможно, творится, наконец, и в США, и проводником нового влияния силовиков, возможно, как раз и является Трамп. (Не будь над ним чьего-то мощного крыла, далеко бы он зашел?)

Всевидящее око силовиков вступает в схватку с оком кабаллистов?

Но, при всех непредсказуемых ломках сложившегося порядка вещей – порядка, чья закваска восходит еще ко временам «Просвещения» – усиление технократического давления над человеком продолжается, увы, едва ли не более прямолинейно, чем раньше, хотя власть привычных игроков, долго околонаучно оседлывавших идеи технического развития, и ослабевает. Хиреют привычные оплоты сонаправлено трудящихся властных людей, но усиляются процессы безжизненные. Вот-вот человеческий разум будет поставлен на место сознанием искусственным. Это последнее и роботизация сулят нам немыслимые и немыслимо быстрые перемены, когда средний человек останется экономически невостребованым и не успевающим делать себя востребованым, дабы поспевать за постоянно меняющимися требованиям времени; верхи же, во свою очередь, и те перестанут поспевать за скоростью развития и сложностью процессов, кои они, пусть и смогут и прослушивать и просматривать. Такая мешанина не может не привести к потрясениям – хотя бы аварийного свойства. И уж тем более навряд такими вихрями да мощью все себе подчиняющей технологии смогут управлять пресловутые «дрожжи истории», извечно переоценивающие свои силы (компьютер, как и всякий неживой процесс на «хуцпу» не ведется). Быть может, мы вступаем в последнее поколение передо столь же гибельным распадом человеческого общества вообще, потерявшего управление своим бытием, что во свое время стремительно стер с лица земли и цивилизацию каких-то индейцев майа (пусть и по иным причинам), на месте чьих некогда цветших городов уже через десятилетия проростали густые южные леса. В грядущей обстановке непредсказуемой «тряски» очень будет важно оставаться старомодно трезвым, нацеленым на простые жизненные первоосновы, и уже сейчас делать себя ото всего все менее зависимым, все более способным существовать и выживать вне шалеющей системы (умея ею, однако, при том широко и выборно пользоваться). Готовиться переждать в стороне одни аномальные громы и бури истории, да изготовиться с умом и умением вмешаться в другие, «подуть» в нужный час нужным образом на нужные весы истории.

Готовиться духовно, но и запасаться средствами да прикладными навыками. Внезапно может пробить и наш запоздалый час – час, к коему мы, следует, однако, признать, позорно не готовы. (Но к коему готовятся лженационалисты! Та самая крепнущая колонна, что из России поддерживает льющий Русскую кровь картаво-киевский майдан, то позорное, предающее ради европейской подкормки свой славянский род отребье из окраин нашего же народа, пошедшее в услужение галицийским дикарям, потомкам вечных польских холопов.)


*       *       *

Пока дутье на весы истории можно начать с малого. Да, главный исход грядущих выборов предрешен. Но не предрешен второстепенный. Какую поддержку наберут силы, наиболее приближенные к народным? Какой второстепенный посыл пошлют люди вдогонку переизбраному царю? И чем прорастет народное сознание, утомлённое путинизмом… Голосовать за ставших надоевшими соглашателями и частью строя коммунистов, звать (даже намерено проигрышно) на царский стол мутного и смуглого четверть-еврея, Грудинина любому Русичу будет непреодолимо тошно. Лишь немногим приятнее отдать свой голос за пусть и пламенно иногда выдающего Правду-матку, но опять же полуеврея, Жириновского. Остаться политическим нулем, просидев в день выборов дома, – тоже не достойный каждого из нас выход, равно как и подростковая порча бюллетеня. Ко счастью, небольшой лучик надежды забрезжил.

Общественно скандальная женщина Екатерина Прокофьева (она же – Гордон) огласила мысли, не могущие не задеть нашего читателя за живое. «Мы живем в стране, где народ не решает ничего. Русский точно. [..] мне обидно за нас, за то, что стало с нашим духом... за то, что национальность, которой мы гордились даже стёрта из наших паспортов… [..] Подумайте на досуге почему вас фактически нет во власти и на руководящих постах, а ещё посмотрите, что и кому раздали в приватизацию. У нас давно украли страну, мы давно просто рабы. Демократическо - рабовладельческий строй. Я встретила Новый год с болью в сердце за мой Мир. [..] Чтобы был Совет Национальностей, где представлены все, и не евреи решали за русских [..] [В] знак уважения к большинству людей моей Родины, я возьму фамилию своей семьи Прокофьева.» Мы, право, уже отвыкли от того, чтобы кто-то столь смело бросал в толпу подобные слова и не бывал тут же скручен «псами государевыми»... (Мужчину бы уже точно скрутили, но, на счастье, иначе сложилось.) И именно эти слова, выраженые Русскою женщиною (себя Екатерина зовет не иначе как «простой русской бабой»), пусть на ее жизненном пути и был разного роду бардак, наш долг – поддержать. Необходимо ее словам дать отозваться перезвоном по всей нашей широкой земле, дать им стать народным наказом вновь венчаемому «государю».

Прокофьева при подаче бумаг в ЦИКе

В чем-то Екатерина со всеми своими человеческими несовершенствами и даже первою сменою фамилии отражает тот скандальный, дремучий и малоприличествующий путь, что прошла за последнее поколение и сама Россия, «баба» большая… И мы все оказались соучастны и совместно повинны – кто действиями, кто бездействием – в том, что с нашею Родиною свершилось (слово «Родина» Екатерина также пишет с заглавной буквы). Прокофьева – давнишняя светская соперница безродной майданолюбки-полукровки Ксюши Собчак. И эта неизживаемая женская вражда перетекает теперь в поле политики, и, может, в том – часть кем-то ставимого с какими-то целями спектакля. Но то – не важно. Пусть. Важны смыслы, сокровенные смыслы оброненных ключевых слов, на кои Русский человек отзывается как автомат. Екатерина – чисто Русская женщина (со всеми того достоинствами и недостатками), отражающая своею жизнью, как сказано, тщетные мытарства самой современной России, и она – до мозга костей прямая противоположность (и подчеркнуто подающая себя таковою) проходимке Собчак, признавшейся в презрении к Русским, желающей отдать наш Крым на съедение бандеровским бандам, а остальную Россию – на расправу власти безродных барыг из 90-х.

Предвыборный клич Екатерины Прокофьевой – подъем по тревоге, пробный набат, дающий нам возможность без предупреждения проявить наилучшие мобилизационные способности нашего Движения – всех тех в нем, кто не томится в узилище. Поддержка сей соискательницы – тот самый «политический тренажер», ступить на который нам сейчас очень кстати, дабы стряхнуть накопившиеся за последние годы толстокожесть циников, умывших от политики руки, и духовную тяжесть, навеянную испытанным долгим политическим отступлением.

Екатерина Прокофьева – не идеальный знаменосец. Но тот самый совершенный народный герой на белом коне, коего мы ждем (а, может, не узнали во Стрелкове), увы, все медлит, а годы идут, и у России их остается все меньше. Как гласит известное изречение, «неотложное дело спасения мира не может дожидаться пришествия совершенных мужей». Придется пройти первую веху с женщиною. Как проходят ее сейчас французы. И вряд ли у нашего собрата, у всей нашей прошедшей через тяжкие падения Родины, осталось нравственное право бросить первый камень в эту женщину, изрекшую во всеуслышанье любого мужа достойные слова. Время разбрасываться камнями прошло; настала пора собирать по камешку все, что еще можно успеть собрать.

Соискательнице Прокофьевой понадобится помощь каждого из нас. Ей уже на днях потребуются тысячи подписей. На выборах же ей потребуются из числа нашего собрата официальные наблюдатели. Призываем наших читателей подписаться на екатеринины каналы оповещения и деятельно примкнуть к ее усилиям, требовать и добиваться от нее дополнительной себе работы (может, заручаясь «направлениями» от более известных сотоварищей по Движению). Перед нами – короткий и посильный нам двухмесячный забег. Начнем непредсказуемый 2018-й год его сотворцами. Ввяжемся, а там – посмотрим!


GoGordon.ru


В статье вынужденно использовано 114 нерусских слова (2%). Чужие изречения и самоназвания не учитываются.

Размещено: 12 января 2018 г.

Источники: CNBC, Canadian Jewish News, Fortune, Independent, собственные.

Постоянная ссылка: RusskoeDelo.org/novosti/archive.php?ayear=2018&amonth=january#12_01_2018_01.



    Рассылка «Русского Дела». Подписываться здесь.




ЕВРОПЕЙСКАЯ ВЕСНА И РОССИЙСКАЯ РАСПУТ(ИН)ИЦА

Истекший 2016-год попортил немало либеральной крови. Истово верующие в незыблемость достигнутого порядка, в полную и окончательную победу «передовых» идей, поскользнулись дважды подряд и оба раза – в самом непредставимом месте: англо-саксонском мире, в самом его логове: Британии и США.

Западная демократия, изъеденная либерализмом, дозволявшая ему десятилетиями глушить волю большинства, вдруг подвела сей дотоле теснейший союз, сосчитав итоги «Брексита» и американских выборов не в пользу установившегося миропорядка.

Утверждение на первом месте собственных государственных интересов, а не продвижение по Белу свету единого порядка и безродного общежития, обещание не навязывать другим странам своих мерил, восстановление границ отечества, защиту от беспорядочного притока чужих составило то общественное воззрение, что раздраженные либералы навали в США «трампизмом», а в более общем применении величают «национализмом».

И в день голосования национально-мыслящие впервые повели себя по примеру расовых и прочих меньшинств: они сплотились. Сплочение поделило общество: упомянутая разрозненная, бесхребетная его часть, усыплённая и умиротворенная, вроде, стараниями либеральных мошенников, вступила в политическое пространство самостоятельным участником, не обслуживая, как повелось, другие силы и с собственными волеизъявлением, пренебречь которым западный строй оказался не готов – сам, в свою очередь, расслабленный верою в подручную демократию.

Не так страшен чёрт?

Убедившись в подлинном, а не воображаемом расколе общества, левацко-либеральная толпа в который раз познала притягательную силу национализма. Но познав и убедившись, вовсе не приняла поражения. Напротив, продолжила борьбу за своё вырожденческое. Либералов и их подручных леваков отличает именно это – они не сдаются легко и вообще не сдаются, не усмиряются, не переходят в стан молчаливого большинства либо меньшинства. В таком утверждении нет ничего хвалебного, ибо здесь происходит то же, что и в живой природе: порча и разложение присутствуют во всём, неистребимы и, коли не обуздываемы и не подавляемы, погружают место своего обитания в хаос.

Сегодня в общественных сетях продолжаются неистовства либерально-одержимых, подпитываемые вселенскими злодеями вроде Сороса. Спустя день по присяге Трампа это сборище объявило начало «революции до победного конца». Стоящие их повыше, обладающие властью и влиянием, осваивают вредительство (саботаж). Не прошло и недели по вступлении Трампа в должность, как сопротивлением новой власти отметило себя гражданское чиновничество (отказ главы министерства юстиции от исполнения президентского указа о защите страны от въезда нежелательных иностранцев, письменное недовольство на тот же счёт, изъявленное девятьюстами служащими Госдепа), а спустя считанные дни свой шаг вперёд сделали не боящиеся наказания, якобы «независимые», зато податливые к «прогрессивным» веяниям судейские чины (приостановкою действия того указа несколькими окружными судами). Измена замаячила и в силовой среде – в разведывательных ведомствах (передача в газеты секретных сведений о переговорах Трампа и его окружения). Но пуще всего, вдохновлённая СМИ и собственным продажным естеством, подначивает и зовёт уже к отстранению президента от должности местная образованщина, подающая себя как «творческая интеллигенция». Чем дальше, тем больше входят подрывные силы во вкус борьбы, готовые не остановиться и перед государственным переворотом – дворцовым или майданной разновидности. Если можно будет выйти сухими из воды, то их заправилы не дрогнут применить цветную революцию там, где она изобреталась для других и где похваляются более чем двухсотлетним постоянством своего государственного уклада.

Надписи: «Незаконный фашист», «Остановить режим Трампа-Пенса в самом зародыше».
Оплачиваемая Соросом негритянская шпана проводит выступление перед «Международным отелем Трампа» в Вашингтоне.

А в высокоумных кругах обстановку осмысляют с видом непредубежденности но, неизменно, насквозь на либеральный лад.

Не ведая толком, что делать со ставшими вдруг доступными для подвластных веяниями национализма и чуя, что измысленная в противовес ему «толерантность» набила оскомину и вдохновляет лишь левацкую шпану, а с нею – слабовольное, бесхребетное, неразвитое умом юное «поколение снежинок» (многие из коих оным названием ещё и гордятся), прочих ущемлённых да представителей всяких меньшинств, западные мудрецы принялись копаться в этом ужасном национализме, надеясь сыскать в нём что-то приемлемое для себя, чем можно даже воспользоваться, а прочее с обычным правоверным гневом отвергнуть.

Обывателя учат различать «гражданский национализм», он «объединяет страну вокруг общих ценностей и ради достижения целей, коих люди никогда не добились бы по-одиночке». Британский «Экономист» поясняет это умилительными примерами «инклюзивного» канадского патриотизма (то есть, «Канада – для всех» и «в мультикультурьи – наша сила!»), или немецкой поддержки своей футбольной сборной на чемпионате мира во 2006-м, или порыва англичан покупать чашки с изображением герцогини Кейт Миддлтон, заменившей им прежнюю любимицу принцессу Диану. Отсюда выводится благостное: «гражданский национализм – умиротворяющ, устремлён в будущее, взывает ко всеобщим ценностям, как то: свобода и равенство».

А по другую сторону у поучающих народ находится национализм «этнический», то есть, «национализм почвы и крови, делающий ставку на происхождение или незабытое прошлое». Сей есть «плохой» национализм, он «агрессивен, бесплоден и разделяет народы». Он опознаётся по призывам: «Америка – для Белых!», «Европа – для европейцев!», по разговорам о «нашествии», «замещении пришельцами исконного населения», заговоре против Белого человечества и тому подобному...

С событием Брексита и явлением Трампа либеральные кликуши почуяли, как, по словам того же «Экономиста», «по всему миру националисты обретают под ногами почву» и застонали о «тревожном чувстве, когда столь много стран переходят от цивилизованного национализма «для всех» к его этническому воплощению».

Наряду с «добрым» и «злым» национализмом присутствует его условная разновидность, не окрашенная ни в красно-коричневый, ни в иные идейные цвета. То – национализм «экономический». Он ставит хозяйственные интересы страны выше доброхотства перед зарубежьем. Он неприятен либеральному уму как противостоящий глобализму и открытым границам, но нападают на него с оглядкой, ибо красноречие поборников «экономического национализма» ссылается на очень веское в западном мире – защиту внутреннего производства и рабочих мест, заботу о благополучии граждан, не исключая и обретших паспорт пришельцев.

Предвыборные обещания Трампа поддержать рынок труда в США местные либералы так и называли «экономическим национализмом» с расчётом вызвать этим словосочетанием отторжение среди себе подобных и у послушного, на их взгляд, населения. Но подразумеваемое плохое не устояло (видимо, из-за малого заряда заложенной в нём «ненависти»), и само понятие оказалось прибежищем для тех, кому пришлось отмахиваться от назойливых мух толерантности. И вот уже самый ужасный в окружении Трампа – «антисемит», «расист» Стив Бэннон, ставший главным советником президента – открыто назвался «экономическим националистом» и, вероятно, почувствовал себя увереннее.

На Западе сей выхолощенный, обескровленный (ибо лишен «крови») национализм имеет в своих приверженцах целый слой так называемых «консерваторов». Они вполне встроены в существующий порядок, ибо в конечном счёте подчиняют себя господствующим либеральным скрепам (и поделом носят пренебрежительное звание «кошерных националистов».) В Русском понимании то, скорее, упрощённый патриотизм, исповедующий привязанность ко своей стране, но безразличный к народу.

Подобный «национализм» питает и движение «евроскептиков», но последнее, разумеется, ставит в повестку дня большее, чем одно противостояние глобализму в пользу внутреннего рынка. Заявляя себя «евроскептиками», здравомыслящие Западной Европы ставят во главу угла избавление своих родин от давящей власти Брюсселя, возвращения им независимости и самоуправления. Не задевая неприкасаемые меньшинства, они, разумеется, чувствуют себя спокойнее в своей борьбе. Но многие в движении, скрывая в кармане настоящую националистическую фигу (а то и «зигу»), привержены уже подлинно великой цели – обезопасить существование своего народа и дать будущее его детям.

Заигрывали всуе с национализмом одно время и Путин с Медведевым, заявив себя «самыми большими националистами» в некоем «хорошем смысле». В сём заявлялась причудливая смесь здравого смысла с либеральной околесицей, приверженность независимости нашего Отечества с интернационализмом худшей пробы. В их «хорошем» понимании противостояние западному влиянию, западному духовному разложению и провальному опыту европейского многокультурья должно уживаться с превращением нашей древней столицы в «москвабад», прославлением собственного многонационалия и необходимостью 282-й уголовной статьи, обильно карающей Русов за выражение своего достоинства, выказанное более, чем в народных плясках и песнопениях. И ещё в «хороший» национализм, следуя Путину, нужно добавить затею с законом о некоей «российской нации», к коей мы должны-де принадлежать, и засасывание посланцев разбежавшихся среднеазиатских и закавказских республик бывшего Союза в гражданство России, и навязчивое стремление построить некий славяно-тюркский союз в память о почившем СССР при равнодушии к судьбе четверти Русичей, оставленных на чужбине. Имперство предстаёт как источник и составная часть сего «хорошего» национализма в уверенности, что ум подвластных всё стерпит...

«Крепкий орешек»

Вторгшийся на Русь в 1990-х либерализм был слишком омерзителен, чтобы его можно было принять здравому уму да за считанные годы. Такое должно внедряться поколениями и среди других народов, но мировая гниль и порок не вникали в тонкости. Отвержение Русскими наиболее воспетых сегодня западных «ценностей» – больной «толерантности», вне всякого ума и меры обхаживание извращенцев да расовых меньшинств – смутило и разозлило поставщиков западной демократии. В свою очередь, нашлись и те на Западе, кто отозвался на Русское сопротивление с приязнью и участием. Известная свобода мысли и собраний в России начала 2000-х годов помогла здоровой части нашего общества (то есть, за вычетом пятой колонны и продажной интеллигенции) отвергнуть завозимую мерзость, и это возвысило нас в глазах тех за рубежом, кто не выносил такие же ценности, точнее, пороки западного строя. В России увидели «последнее прибежище здравого смысла в мире, в коем нравственность и человечность подверглись разложению».

Та же свобода породила у нас Русское движение, встреченное с уважением западными раскольниками крайнего толку, а крайние шаги, на которые шли самые непримиримые в движении – уличное сопротивление Русской молодёжи ползучему иммигрансткому вторжению, её желание взять защиту страны и закон в свои руки, ещё более привлекало внимание сочувствующих нам и питало надежду, что в России дело с отстаиванием национального достоинства обстоит серьезно.

Но Русское движение было разгромлено интернационалистом Путиным. Число политзаключенных, осуждённых за выражение своих мыслей, составило тысячи и продолжает расти. Сегодня хватают уже за самое малое вольнодумство в Русском вопросе, карают несмышлёнышей, случайно открывших рот и помыслами далёких от «разжигания». Превратным образом, гонения и расправы не повредили доброжелательному восприятию России среди западных инакомыслящих, ибо надежды свои люди лелеют подолгу. Собственные же шаги хозяина Кремля – запрет с его ведома извращенческой пропаганды, разгром либеральной оппозиции проходимца Навального, трения с Америкой и Европой по поводу Украины и Ближнего Востока – сосредоточили благосклонное внимание противников либерального миропорядка на нём одном.

Ни подавление политических свобод в России, ни мрачное впечатление от неискоренимой российской бедности и вымирания Русского народа при отвратительном, попускаемом властями казнокрадстве и общем беззаконии, не сказались на приязни к нашему предводителю. Словно не искала годами российская власть вступления в глобалистские сети ВТО, не хваталась руками и зубами за дешёвую честь быть в Совете Европы, куда в итоге её перестали пускать далее порога, и не развела обилие нелегалов до числа таковых во двое большей населением Америке и десятикратно превышающее половодье «беженцев» 2015-2016-х годов, столь напугавшее Европу.

Всё нипочём: будучи занозой в имперской политике Брюсселя и Вашингтона Путин предстал противником западного империализма, заступником за свой народ, примером инакомыслия и непокорности, небывалым националистом, и прочая, и прочая. Удостоился восхищения французских, немецких, греческих, прочих европейских правых и ещё неизбранного Трампа. Привлёк выстраданным на западном безрыбьи запросом на самостоятельного и сильного государственного деятеля...


Да и западный агитпроп, непереставаемо зудя о Путине и меря его своим либеральным аршином, раздувал ему славу. В итоге он даже был назван «великим крестным отцом крайнего национализма», как то брякнула Клинтон в августе 2016-го.

А сей хвалёный националист – давний многолетний покровитель российского либерал-вредителя. Устроил приятное существование пятой колонне и русофобским СМИ, содержит на деньги народные «Эхо Москвы», не побеспокоил за государственного размаха вредительство и лихоимство Касьянова, Немцова, Чубайса и сонм им подобных, ибо «сейчас не 37-й год». Даёт порезвиться уголовнику Навальному, освободив его с тюремных нар и вручив возможность выставить себя на выборах градоначальника нашей древней столицы, а ныне оставляя надежду дважды осуждённому жулику и вору выдвинуться даже на кремлёвский престол.


За весь жалкий срок своей либеральной демократии не знала наша страна худшего преследователя Русских за малейшее проявление национального достоинства и большего опекуна нацменьшинств, включая незаконно осевшие в стране миллионы среднеазиатов. Русский вопрос есть для Кремля «экстремизм», уголовно наказуемое слово и дело, в то время как ненависть к Русским, вере их предков (православию) и Русскому миру удобно себя чувствует в столичных интеллигентских кругах, СМИ да и кремлёвских палатах. Но на Западе верят болтовне о необыкновенности правителя России: обыватель пугается, а местные патриоты поклоняются Путину, видя в нём надёжу и – до пришествия Трампа – чуть ли не спасителя европейского мира.

Увы, не смог сей бессменный правитель побороться за подлинно национальное – за Русский мир, поделенный по дурному произволу коммунистическими царями Лениным, Сталиным, Хрущевым, раздававшими партийным наместникам иноязыких окраин земли с Русскими людьми, словно крепостными; не смог отвергнуть последний самый гнусный делёж, устроенный всепорочным Ельциным и превративший ещё не слишком значимые управленческие размежевания под единой Советской властью в полновесные государственные границы с отсечением Русского люда да Русских земель под чужое начало. Не призвал объявить вне закона омерзительные дары кремлёвских самодуров, ухваченные с гнусной жадностью бывшими «братскими» окраинами к удовольствию двуличного Запада. Вернул Крым в лоно Руси, да по соображениям военным, не во спасение Русских людей. (Все предыдущие 23 года они не считались «своими».) Не пожелал принять под защиту Отечества отрезанную красными негодяями вековую часть её Новороссию и вперёд всего Донецк с Луганском, когда те в схватке с укрофашистами в отчаянии тянулись к Руси, побоялся даже признать их независимость, остановил великое восстание минским перемирием. Помощью – военною, гражданскою – их не обошёл, но смыслом её начальным было усугубить брожение на Украине, отвлечь её вместе с западными покровителями от Крыма. Постеснялся потыкать прилюдно Европу воссоединением немцев, разделённых после войны за свои грехи, а спустя 45 лет возвращённых под сень единой страны, да призвать к такому же воссоединению Русского народа, тридцать миллионов которого по подлости коммунистическо-демократических прохвостов обитают по инородным закоулкам бывшей империи уж тоже десятилетия. Молвил однажды: «мы не можем отдать на съедение националистам тех людей, которые на юго-востоке страны проживают», но остерёгся или невмоготу ему было благословить Русичей по всей Украине на сопротивление бандеровскому фашизму и чуждому украинству-галычанству. То стало б подобающе истинного правителя России, всеблагим делом во спасение бессчетного множества нашего Роду. Простой военный человек Стрелков всколыхнул Донецк, Луганск и вывел их из укрофашистского рабства, а Путин не соблазнился, отверг Русскую Весну, отвернулся от Одессы, затоптал великий народный порыв к Русскому миру. (Лишь на исходе трёхлетних страданий республик Новороссии и явно ото зреющего разочарования в новом «партнере» за океаном повел шаги ко сближению с ними – узаконил для России документы их граждан, не осудил, а пожалуй, и одобрил скрытно перевод тамошних предприятий, руководимых извне, под местное управление. Да устоит ли в том?)

В противовес ему галицийско-закарпатская община, имевшая малое общее прошлое с Малороссией, уверенно и поспешно созидает под началом Запада «украинский мир» и навлекает эту напасть на наших Родичей, запертых в той несчастливой земле.

Странно даже, что Запад порочит Путина.

Когда национализм на Западе оперится поболе, нынешнее очарование Путиным там пройдёт. В нём разглядят помимо упрямца, не послушного заправилам мира, ещё и самодержца, плохо справляющегося с управлением страной, окружившего себя бездарными и алчными придворными, давшим волю чиновничьему разложению («коррупции»). Присягавшего служить народу, стране и её законам, но заодно исповедующего «своих не бросаем», подразумевая тех, кто удостоен его благоволения, и оставляя в бессилии перед неправдою простых подвластных. Всё – в точь, как во времена полудикого царизма, печально прославившего Россию.

Стремления европейских правых, по-настоящему, не совпадают с путинскими. Французский национализм помимо «экономического», много склоняется именно к «почве и крови». Повестка дня его главного провозгласителя – Национального Фронта – как раз «о доме, который французы потеряли», об остановке чужеземного вторжения и за разрыв с Евросоюзом.

За ними строятся в ряд другие. Меньшей значимости, но громкая в нетерпимости к чужакам Венгрия. Напугавшая в конце прошлого года Австрия, чуть не сделавшая главой государства человека правых взглядов. А доведённая пришельцами до непривычного раздражения толстокожая и самодовольная Британия уже положила расстаться с Евросоюзом и приступила к делу. (Затравленным политкорректностью и законами о ненависти островитянам невозможно было восстать против пакистанцев и прочих цветных, выживающих местных, зато там были поляки с румынами да прибалтами и выступить против засилья сих единорасовых оказалось безопасно и удобно.)

2017-й тоже призван попить много либеральной крови.

В марте нагоняли страх выборы в Нидерландах, где толерантное болото взялась растревожить, а то и осушить «Партия за свободу» под предводительством Г. Вилдерса, таскаемого год за годом по демократическим судам за словопреступления – нелестно сказанное им то о марроканцах, то о Коране, то обо всём исламе. Да и прошлогодняя проба голландского общества на национализм была положительной: большинство голосовавших тогда на референдуме отвергло открытие границ Евросоюза водимым за нос украинцам даже для кратковременного въезда. Местная политверхушка, впрочем, презрела глас народа и дала ход «безвизу», а на мартовских выборах хоть и переиграла главного соперника на крайне разробленном из-за множества партий и партиек политическом поле страны, да рост правых настроений и выдвижение их представителей на второе место в парламенте все узрели воочию. Выборы хорошо задели страну: явка составила 81% – прямо как в Крыму на историческом голосовании о присоединении к России (82,7%).

А в апреле-мае пройдут выборы во Франции, где после четвертьвековых стараний ко власти должны, наконец, придти правые силы. Из них представитель более сдержанных правых Фийон имеет даже меньше видов на президенство у французов, переставших страшиться женщину Ле Пен.

В любой миг в гущу брожения может войти и сказать Брюсселю «евро-чао» Италия, где давно есть подготовленная к тому сила – «Лига Севера».

Национальные силы наличествуют и в Испании, причём – с местной изюминкой: там добивается самоопределения её область Каталония. В сентябре на референдуме о своей независимости она испытает терпение Испании и собственную решимость.

Даже Меркель – немецкое подобие ушедшей в прошлое Клинтон – назвала многокультурье провальною затеей (хотя продолжила усугублять происходящее). Если и в этом остове Евросоюза и главном прибежище евроимперства произойдёт решительное на парламентских выборах в сентябре, то что останется воинствующему либерализму? Осмелевший национализм пойдёт по Западному миру собственным ходом, оставив прежнему порядку лишь безповоротно разложенные закоулки «свободного мира» вроде Канады и Швеции. Путин как источник вдохновения станет неинтересен и не нужен...


В охватившем Западную Европу движении всё сводится к национальному обособлению, первопричиной же стало завезённое из Америки и принятое к исполнению мультикультурье. Евросоюз вовсе не изжил себя, понимаемый как объединение европейских народов, но одержимый разрушением либерализм с ненавистью к расово-однородной Белой среде взялся принудить их ко многорасовому общежитию, расовому смешению и переиграл сам себя. Для избавления от напасти теперь предстоит ломать общий дом...

Ну а наша правящая верхушка наращивает многоплемённость («многонационалие») в стране притоком из Азии и славит благость сего без малейшего смущения перед не столь давним, на памяти у всех позором, когда 14 частей «нерушимого союза» стремглав отринулись от России и другие национальные образования тоже пробовали, да не получилось.

Прежде на Руси полагали, что руки Путина опутаны требованиями некоего вашингтонского «обкома». Но с Крымом и запретом гей-вылазок оказалось, что у хозяина Кремля есть собственный норов. Следуя ему и исповедуя имперство, наш верховный правитель вряд ли встроится (да и не пожелает встраиваться) в подымающуюся на Западе волну «нового национализма», что бы ни означало это пока ещё расплывчатое выражение. И покуда там готовятся возводить пограничные стены и выдворять незаконных пришельцев, он за несколько дней в феврале 2017-го легко, самолично и словно напоказ сотворил всепрощение («амнистию») многим сотням тысяч таджиков и молдаван, выдворенных или подлежащих выдворению из России.

Названный Трампом «крепким орешком», он продолжит гнуть своё, и таковым пребудет созидание империи, удержание Русов в терпимости ко всему нетерпимому, приверженность разорительным и унизительным «международным обязательствам» и просто любезностям, взятым в угоду разным «партнёрам».

В итоге Русский народ не воспользуется переменами в мире, на волне которых мы с малой оглядкой на сильных (ибо на время те будут вершить с нами общее дело) развязались бы с либеральным мракобесием. И нравственное первенство, что вчера, вроде, ощущалось за Россией, будет нами утеряно, перейдет ко другим. Мы останемся в стороне от долгожданного и выстраданного за столетнюю смуту пути к собственной свободе – на всё время, пока длится нынешнее кремлевское царствие.

(Мы, впрочем, не ждём от сей западной волны далеко идущих изменений. Цивилизация осыпала нас благами, а порочный либерализм коренится в их самом прямом порождении – расслабленном удобствами, избалованном прихотями человеке. Удобства – великий развратитель нашего естества, нежащий душу и делающий нравственную стойкость излишней, разве только в борьбе за свое собственное. Помыслы об общем благе становятся нелепыми, всё окружающее, напротив, должно обслуживать «личность» и её желания. Нынешний освободительный порыв на Западе вспыхнул в ответ на раздражители и беспокойство от мультикультурья, но он не продержится долго, ослабнет и сойдёт на нет, едва означенные неудобства снизятся до терпимого уровня.)

Впрочем, пока суд да дело, Трамп и иже с ним, сами не предполагая, могут дать ободряющий толчок Русскому движению. Начни Америка действительно строить великую стену и прочими способами защищать себя от чужих, переписывать международные договоры, ограничивая свою щедрость перед другими странами, а Франция – огораживать себя от Европейского Союза и арабского нашествия, тогда и Русичи снова выскажут своё выстраданное и задавленное. Выйдут с призывами: «Нелегал должен сидеть в тюрьме!», «Границу – на замок!», «Не свободная торговля, а справедливая!», придумают с Русской сметливостью ещё более вдохновенное, и Путину с его громилами будет не с руки перед «другом Мариною», а возможно, и перед «другом Дональдом» травить, избивать и сажать за такое наших отчизнолюбов.

Но и Трамп, в свою очередь, может оказаться ложной песней национализма, даже в его «экономическом» разумении. Начав за здравие, потратить затем свой срок не на одоление сил тьмы, но на дурное противостояние с Россией, а то и на безумное пролитие крови в очередной междуусобице исчезающего европейского подвида человечества. Военная перестройка, ненасытное увеличение военных расходов в США уже на пороге.

На сей день, всё же, больше расчётов не на дружбу или вражду, а на обычное, посреди: сугубо деловые отношения – у них в соответствии с мирной частью цели «вернуть Америке былое величие», у нас – «лишь бы не было войны». Построенные на выгоде, отношения могут теплиться и длиться весь беспокойный срок трампова президентства. В мире достаточно дел, кои удобно решать совместно.

Как нам обустроить власть?

Непонятный, если не чудной, Трамп, половинчатый Путин, не дотянувшиеся пока до власти Вилдерс, Лё Пен или Фийон и какой-нибудь немецкий противник Меркель... Нынешнее движение белокожих народов в сторону своего почвеннического и самобытного – рыхло, невнятно и без твёрдой поступи. (Украина, прибалты, Польша не стоят внимания – их самосознание разгулялось до размаха расового предательства в условиях поощрения их распри с Россией и Русским миром со стороны западных хозяев, да и погоду по хилости своей они творить не способны.)

Быть может, Путин, вдохновленный опытом Трампа защитить экономику своей страны или, видя нескончаемость западных санкций, избавит Россию от кабальных внешних соглашений, велит покинуть Совет Европы (куда опять был заплачен огромный ежегодный взнос). А осмелев совсем, введёт смертную казнь за бесчинства воров, вредителей, поставщиков оружия массового уничтожения – наркотиков (пока ж он только распустил Наркоконтроль). И установит хотя бы визовый порядок попадания к нам соседей с юга (мы даже не смотрим в сторону Думы – решает всё он). Но скорее, веруя во свою звезду, будет лелеять выстроенный им порядок и оставаться врагом свободы своих подвластных – той именно свободы, что может определять жизнь страны помимо него.

Естественному чувству Русского человека отвратительно такое самовластие.

Крайне назревший путь к ограничению власти первого лица надлежит пройти рано или поздно нашей стране. Просвещённое, добропорядочное правление государя-самодержца выпадает до отчаяния редко, а в судьбе России – почти случайно, и на одного достойного властителя приходится непозволительная череда дурных и даже беззаконных.

Мы не настроены против единоличного правления с истовостью либеральных двурушников. В современном мире, как и в прошлом, есть место мудрому руководству одного, чьи подвластные без малейшего понуждения и подлога рады призывать его на царство снова и снова. В сравнении с таким вождём и отцом народа сменяемые правители оказываются лишь приспешниками и подручными сильных мира сего.

Достойность правления оценивается не по ограничению сроков нахождения кого-то во власти и не наличием всеобщего избирательного права – эти признаки обслуживают и правление одного, и правление немногих от имени остальных (нынешняя «элитарная демократия»). Нельзя назвать сверхценными и другие учреждения демократии. Свобода выборов и многопартийность (если они – не посмешище, как при нынешней российской власти) снижают возможность единоличного произвола, а разделение и рассредоточение власти (но не по подобию российских Думы, суда и губернаторского наместничества) ещё больше сдерживают её порывы к беззаконию, но само по себе перечисленное не делает политическое устройство образцовым.

Запад наполнил свой строй так называемыми «сдержками и противовесами», но те не уберегли свободу граждан. Страсть тёмных сил к угнетению, насилию, порабощению просочилась сквозь хвалёные препоны демократии, взрастив то, что стало зваться «либеральным фашизмом». Нашлась сила, собравшая всё воедино, в либеральную вертикаль. То – зловещая идеология бездуховности, распущенности и вырождения, претворяемая скопищем её заправил, исповедников, подручных и обычных ведомых. И первое злодеяние этой силы в череде многих – насильственная смена многовекового общественного уклада: умышленное разрушение расово-однородной европейской среды в пользу многорасового общежития, дополненное нравственным упадком белокожего населения.

Но есть нечто большее, удерживающее любую власть, помимо дробления её по «ветвям» и прочих демократических уловок. То – дух, пропитывающий правление, и в нём: благородство, честь, неподкупность и государственная мудрость тех, кому вверена власть. Он есть наилучшее обеспечение народного блага против соперничающего духа сумасбродной деспотии или духа разложения, наполняющего демократию в пору её упадка.

Всё это растолковано было ещё в Древней Греции...

Не имея подобного в теперешней России, не можно сказать похвальное слово её нынешнему устройству власти. Ущемление всесилия Кремля поведёт, несомненно, к желанному: сменит нынешнюю подобострастную Думу подлинным народным представительством, вернёт судам достоинство и независимость хотя бы полуторастолетней давности, времён преобразований Александра Второго. Даст значимость политически униженному рядовому гражданину, чью волю нельзя будет подделать ради присвоения и удержания власти. И разбуженные силы народные, одолев в короткой схватке взрощённое нынешней властью зло, оградят в дальнейшем державу нашу от подрывной деятельности СМИ, 5-ой колонны, либеральных учений и денежных мешков. Лишь исполнив последнее, не попадём вослед из огня да в полымя, избегнем ловушки лже-демократии, когда хвалёные независимые партии, так называемые «народные избранники», суды и печать легко делаются рупорами и рассадниками либерализма, власть достаётся уголовникам и проходимцам, а строй неизменно обращается против народа.

Тысячелетняя Русь знала достойные времена: столетия вечевого правления её северо-запада ото Пскова и Новгорода до Вологды, опередившего все прочие(!) европейские демократии, удачливые годы в долгой череде царских правлений, мгновения славы даже последних времён. Встряхнув родовую память, вдохновясь великими порывами, свершениями и победами нашего народа, сможем выбраться из поныне длящейся вековой смуты; жертвенным приложением сил осушить кремлевское болото, вернуть России былое величие!

В.М. Васнецов. «Псковское вече».



В статье вынужденно использовано 124 нерусских слова (3%). Чужие изречения и самоназвания не учитываются.

Размещено: 18 марта 2017 г.

Источники: The Economist, TACC, Newsru.com, собственные.


Постоянная ссылка: RusskoeDelo.org/novosti/archive.php?ayear=2016&amonth=march#18_03_2017_01.







«ПОСТРОЙ СТЕНУ!»

Нынешний 2016-й год стал для либерализма годом большого испуга. Два идущие рука об руку главные события его – явление в высшую политику Дональда Трампа и диво выхода Британии из Евросоюза потрясли мир загнивания и вырождения. Ничто не предвещало тревог и осечек в повседневной поступи западной демократии, где жизнь катилась в привычной колее слегка под уклон, где верхи безмятежно правили, воюя понемногу с бусурманским миром, а низы были сыты, вероятно, довольны и не лезли не в свои дела. Как при такой благоcти мог некий выскочка-богатей с «националистическими» замашками возвыситься до американской мечты, и как вдруг народ Британии постановил о своей независимости и самостоятельности в пору размывания всего и вся?

В Америке намерения Трампа стали неистовым вызовом тому порядку, что она десятилетиями обустраивала у себя и к коему понуждала других. Обещанные им изгнание нелегалов, запрет въезда в страну представителям беснующегося магометанства, укрощение разорительной свободной торговли, исправление нелепостей открытых границ шли поперёк безудержному имперству Америки, исповеданию ею глобализма и ставке на многорасовый перемес общества. Но Трамп видел идущий в тупик строй и огласил нужду в назревших, разумных его поправлениях, дабы, по его словам, вернуть стране «былое величие».

С Трампом Запад переживает вовсе не первую попытку вернуть свою демократию ко здравому смыслу. До конца сей смысл не исчезал в головах народного большинства, но там и оставался, ибо в условиях разнузданного либерализма господствуют и правят иные настроения. Прорывы же инакомыслия во власти были, причем, не однажды и именно на северноамериканской стороне света. Мы не заглядываем глубоко в прошлое, отмеченное именами Чарльза Линдберга, Хьюи Лонга, Джоржда Уоллеса и других – то уж совсем быльём поросло и не оставило следа. А на отрезке в два-три последние десятилетия противодействие строю со стороны лиц «высокого полёта» случались и до восхождения Трампа.

В лето 1995-го года в канадской провинции Онтарио правительство возглавили «прогрессивные консерваторы» во главе с Майком Харрисом. Повестка дня, предложенная Харрисом избирателям, без хитростей так и звалась: «революция здравого смысла». И без обычного политического обмана она была исполнена. Немедленно были отменены преимущества в трудоустройстве по расовому признаку, благоприятствующие цветным меньшинствам. Принимать и продвигать стали по заслугам, а не за цвет кожи, отличный от белого. Не обрадовались и живущие на пособие от общества – довольствие им было урезано и вменены общественные работы. Сокращено было чиновничество, а также число «народных избранников»: в крошечной Онтарио вместо 130 парламентариев их стало хотя бы 99. Харрис убрал со скоростных дорог полицейские фотокамеры, убеждённый, что во свободном обществе нет места подобной слежке за людьми. Сократил на год обучение в школах, где молодые оболтусы протирали штаны по 13 лет, а общество за такую их передержку платило учителям и множеству второстепенной школьной обслуги сказочное жалование.

М. Харрис и «Приглашение на революцию» (обложка газеты «Торонто Сан»)

На большее Харрис не замахнулся, но и сделанное было на грани приемлемости. Помимо идеологически невинных мер, в его преобразованиях присутствовал шаги, затрагивающие первоустои современного либерализма: расовые отношения. Властная вертикаль, хранительница сих отношений и блюститель «толерантности», ответила ожидаемо: нападками, пропагандистскою истерикой, напоминающею нынешнюю в отношении Трампа – на уровне Онтарио, конечно. Вопили не за отмену фотокамер и не за заботу о налогоплательщиках, но там, где было легко пуститься в пустословие («демагогию») и показать себя «друзьями народа»: стонали о лишениях сидящих на пособии, ибо тем были задеты в первую очередь представители расовых меньшинств, с удовольствием разносили ропот учителей, обиженных возросшей нагрузкой в школах, и чиновников, лишившихся насиженных мест в госуправлении. Случившаяся «кстати» небрежность одного лица, надзирающего за очисткой воды в городке Уокертоне и приведшая к гибели нескольких человек, была со всею страстью либеральных двурушников раздута как жуткое следствие передачи правительством жизненно-важных услуг в частные руки. И громче всего звучала самая суть либерального неприятия: политика «здравого смысла» «разделяет» общество, награждая одних и обездоливая других, и вместо общества всеобщего равенства и спасительных подачек вознаграждает работающих, в большинстве своём – Белых граждан. За непреклонность в преобразованиях, за огорчения, нанесенные обидчивым меньшинствам, либеральная общественность стала именовать Харриса «майн премьером» и многим потребителям местного агитпропа намёк нравился. М. Харрис, хотя и переизбранный ещё раз, с половины своего второго срока ушёл в отставку, устав ото всего, и на следующих выборах в Онтарио победила уже местная Либеральная партия, правящая поныне...

Еще одна попытка освободиться от либеральной глобалистской удавки и поставить на первое место своё национальное случилась в том же году осенью в той же Канаде, в провинции Квебек, соседней с Онтарио. То было всенародное голосование за выход сей франкоязычной провинции из страны ради сохранения наследия французских переселенцев и из желания их потомков жить на свой лад. На современный взгляд то походило на шотландский референдум за разрыв с Британией, проведённый в 2014-м году, но ещё более – на «Брексит»: голосование за выход самой Британии из Европейского Союза, прошедшее в 2016-м году. Насущнейший вопрос, поднятый в Квебеке – обретение государственной независимости и народной самостоятельности – явил невиданное участие в голосовании обычно полусонных и небрежных к политике западных граждан: 93,5% населения избирательного возраста, не повторённое ни в Шотландии (84,6%), ни на «Брексите» (72,2%).

(Здесь вряд ли можно похвалить некие особые свойства французской души: в самой Франции соплеменники квебекцев не способны отличить добро ото зла и при всех возможностях демократического голосования не дают на выборах полномочий Национальному Фронту, посылая каждый раз править над собою либерал-социалистов и доводя страну до кровопролитий в Париже, Ницце и, несомненно, иных местах в будущем.)

Сторонники независимости Квебека проиграли тем, кто желал оставить провинцию в Канаде, с крошечным отставанием в 54 тысячи голосов или в 1% между сказавшими «да» и сказавшими «нет», равным населению малого северноамериканского городка.

Квебек, 1995-й год. Сторонники покидания Канады.

Тот несчастливый день глава тогдашнего правительства Квебека Жак Паризо с горечью назвал победою «денег и иммигрантов». Либеральные идеологи немедленно раскрыли всем глаза на подлинный смысл его слов как победы «еврейских кругов и инорасовых меньшинств» и принялись обсасывать «святотатство» пуще самого голосования. Но Паризо было уже всё равно: удручённый поражением, он ушел в отставку наутро после неудачи и исчез из политики. (Ныне почил.)

С высоты нашего времени очевидно, что в 1990-х время для «здравого смысла» и анти-либерального подъёма еще не пришло, да и размах тех событий был мал – во двух не тесно населённых провинциях полудеревенской Канады.

А в большой Америке четверть века назад политик Патрик Бьюкенен, служивший прежде двум президентам, в собственной президентской гонке 1992-го года выступил предтечей Трампа. Пресечение незаконной иммиграции, ограничение свободы внешней торговли, возведение Америки, а не обустройства мирового порядка, на первое место. Как и Трамп, он отверг политкорректность, обещав воздвигнуть стену под своим именем – «ограждение Бьюкенена» – вдоль всей границы США с Мексикою. Бьюкенен шёл даже дальше, чем Трамп: непреклонный в осуждении детоубийств во чреве («абортов») и раздаче прав извращенцам, со взглядом на иммиграцию более существенным – как угрозу европейскому облику Америки и скорый путь к закату всей западной цивилизации. Не Русское ядерное оружие, но нашествие Третьего мира назвал он наибольшею опасностью для своей страны. И подобно Трампу, Бьюкенен воспел былую её славу 1950-х годов: «Те годы мира и процветания, единства и общественного лада, когда Америка была на вершине своего могущества и почитания, были лучшим временем нашей жизни».

В противостоянии американскому строю надо было где-то остановиться, но Бьюкенен в своей убежденности и искренности переступил все рубежи. Он беспощадно нападал на Израиль, восстановив против себя могущественное американское еврейство, верное своей ближневосточной прародине, и был ожидаемо внесён в десяток худших «поставщиков антисемитизма» в США.

Патрик Бьтюкенен и видение Америки, не пораженной мультикультурьем.

Бьюкенен не был вдобавок столь ярким и располагающим к себе даже в нахальстве, как Трамп. Либеральное бесовство быстро с ним справилось. То было время господства традиционных средств массовой информации; до появления всемирной сети ещё оставались годы, и американцы, не столь просвещённые и поученные жизнью, как ныне, питались духовною пищей из газет с телевидением, где заботливо разъяснялся «расизм» и «антисемитизм» Бьюкенена. Смущённый избиратель не устремился за ним. Да и средств вести предвыборную гонку у Бьюкенена отчаянно не хватало. На предварительных партийных состязаниях за него проголосовали всего 3 миллиона человек, тогда как победитель наших дней Трамп собрал голоса 14-ти миллионов.

Взгляды Бьюкенена были созвучны не знавшей ещё прав для извращенцев Америке, но история, как он выразился, была не на его стороне. Бьюкенен не победил даже на внутрипартийных выборах, уступив Бушу-старшему. А на всеобщих выборах набиравшее силу общественное разложение приветствовало Билла Клинтона.

В президентской гонке 1996-го Бьюкенен ещё раз попытал себя в отборочных состязаниях Республиканской партии, имел даже больший успех, нежели 4-мя годами ранее, но опять недостаточный, чтобы вступить в решающую борьбу за президентство. На сём его политическое восхождение завершилось. (Прочие шаги не стоят упоминания.)

В годы после заката Бьюкенена и незадолго до явления Дональда Трампа бунтовала и злила поборников мультикультурья Джанис Брюер, губернатор пограничного с Мексикою штата Аризоны. В апреле 2010-го, пытаясь сдержать половодье чужеземцев, она ввела в действие принятый местным сенатом закон с человеческим названием «Поддержим нашу полицию и безопасные улицы». Закон обязывал чужаков иметь при себе свидетельство о законности их пребывания в стране, а при отсутствии оного их ждало задержание и наказание, в первый раз – обычно в виде штрафа. Ответственность ждала и тех, кто содействует пришельцам: проводит через границу, нанимает на работу, предоставляет жильё... Полиции и прочим властям также под угрозой наказания вменялось докладывать обо всех случаях, в коих они сталкивались с нарушением иммиграционнного закона. Строительство стены вдоль границы штата с Мексикою тоже было её благим желанием.

Либерально-одержимые прозвали Брюер «дочерью Гитлера», а правительство Обамы с правозащитниками бросилось противодействовать ей, подав в суды иски о приостановлении действия ряда положений того закона, в частности, разрешавших полиции требовать документы у предполагаемых иммигрантов-нарушителей. Последовавшая долгая судебная борьба, вынесенные решения и уступки со стороны Брюер достаточно выхолостили законы, но за три года число незаконных переселенцев в Аризоне уменьшилось почти наполовину.

Джанис Брюер: «Государство, не имеющее границ, подобно жилищу без стен: оно разваливается.
И это случится с нашей замечательной Америкой».

(А перехваленный ставленник верхов Рональд Рейган, вдохновлявший бледнолицых граждан в 1980-х годах и ставший своеобразным «народным любимцем», в итоге оказался пустышкой, даже вредителем для будущего Белой Америки хотя бы тем, что простил и оставил в покое («амнистировал») около 3-х миллионов пришельцев, незаконно осевших в стране. По закону умножения непресекаемого зла вторжение чужих в заокеанский рай после такой доброты заметно подскочило. И сейчас, помимо прибывших с тех времён на законных основаниях, более 11-ти миллионов прижились в США безо всяких прав. Подозревается, впрочем, что число это многократно занижено.)

В Европе дело также не отрывалось от земли – вспомним Хайдера и его возвышение в Австрии – правление было недолгим да и неполноценным («коалиционным»), ни к чему заметному не приведшим, а сам он вскоре погиб (явно был убит). Во прочих местах – Британии, Франции, Германии – бессилие национальных движений сломить вертикаль либеральной власти и вовсе не подымалось до должной высоты представительства во власти.

У Трампа получилось то, что не выходило у других: обратившись с тою же, по сути, националистической повесткой дня («Америка – на первом месте!» и изгнание незаконных пришельцев), он снискал поразившую всех размахом поддержку сограждан – словно и не было десятилетий их толерантного усыпления, – преодолел в ковбойском духе замешательство, нерасторопность и запоздалое сопротивление «элит», включая свою партийную. Он не задевал еврейство – напротив, потакал преданности американских евреев своей ближневосточной прародине (для большинства их, тюрко-ашкеназийского происхождения, только воображаемой), искренне обещая хранить покой Обетованной от последнего из неусмирённых её ближневосточных врагов – Ирана. И впечатляюще выиграв предварительные выборы, заставил считать себя достойным президенства.

А одновременное событие по нашу сторону Атлантики – «Брексит» – нежданно явило то же широкое народное тяготение к независимости, к самоопределению в Европе, снискав победу тем, кто возжаждал освободить Британию от прилипчивой длани Евросоюза.

При всех хвалёных сдержках и противовесах западной демократии, направленных давно уже не на обуздание произвола во власти, как в 18-19-х веках, но на удержание в смирении и терпимости подвластного люда, демократические устои оказались не выхолощенными до конца, дав неприятный для правителей выход народным чаяниям. Лазейку Трампу предоставила американская разновидность демократии с её известной свободой слова, тогда как призыв к запрету мусульманской иммиграции, объявление переселенцев с юга насильниками, наркоторговцами, разносчиками преступности стоило бы деятелю в Европе судебного преследования, что уже испытали на себе Жан и Марин Ле Пены во Франции, Геерт Вилдерс в Голландии и прочие. А британцы воспользовались благами безымянного голосования и чистотой в подсчете его итогов, проведя свою волю при малой свободе слова.

(Горюющим властям Запада можно посоветовать строить демократию по кремлевскому образцу, где подобные возможности, торжественно-издевательски заявленные в основном законе страны, надежно прикрыты негласно творимым беззаконием.)

«Я не подведу вас. Мне незачем это делать!»

Не только время ждало Трампа, но и он, в свою очередь, зависел от времени. Пошедший в большую политику строитель небоскрёбов, игорных домов и гостиниц мог и не обрести успеха десятилетие назад, и вряд ли проросло брошенное бы им в ту пору в народ «разумное, доброе, вечное». Люди, страна должны были взрастить и возлелеять в себе то, что Трамп назвал «Движением» и «Крестовым походом». Поддавшемуся однажды либеральному наваждению, здоровому некогда обществу пришлось пережить ослепление и сумерки сознания, а после заново постигать истину, но уже тяжёлым путём – взирая на действительность и страдая от нее.

Наибольшим подспорьем в приведение в порядок сознания стал новый вид общения и взаимодействия людей – сетевой, предоставленный достижениями вычислительной техники двух последних десятилетий, дающий мыслям и словам безграничный полёт и растекание по умам. Обыкновенный человек смог соперничать с большими и громогласными рупорами пропаганды, а общественное сознание нашло в сетевом общении приятное уединение для собственных мыслей и суждений подальше от ведущих СМИ.

Говоря о времени, добавим к тому и саму личность. Восхитительно смотреть, как один человек обратил в дрожь и трепет правящий класс Америки и всю болтливую обслугу его. Не один Трамп в среде знати, а тем более в народной среде, улавливал дух времени. Но из лиц высокого полёта только у него достало собственной силы духа ответить чаяниям «молчаливого», а точнее – заткнутого кляпом большинства.

По преданию, Рейган сказал об этой встрече: «Я чувствовал себя пожимающим руку президента...»

Наряду с особым норовом к успеху Трампа вело и его положение знаменитости. В соединении это дало толчок, коим он покачнул (а, возможно, и покатил) колесо американской истории. Её направление было печально предсказуемо ввиду длившейся свыше полувека перестройки Америки вследствие либеральной революции, «перманентной» по своей сути, то есть, начатой и упорно продолжаемой. Она претворилась в удручающий приток инорасовых меньшинств, находящихся уже в преддверии своего численного перевеса. Нынешнее и на ближайшие 20 лет ещё сохраняющееся большинство Белых не обнадёживает: численное, оно не отражается на выборах из-за глубокого разложения и разделения сего большинства под напором либеральной ненависти, на него обращённой. По законам человеческих джунглей с настроениями евроамериканцев верхи давно перестали считаться, и накануне выборов Клинтон справедливо ожидает получение голосов не только цветных общин, но и многих бледнолицых из среды молодежи (тамошней университетской образованщины) и женщин (местных феминисток и телезрительниц-домохозяек).

И продолжая о личности... Сегодня, перед выборами Трамп все ещё остаётся человеком, о поступках которого в случае его президенства можно только гадать. Плоть от плоти американской погони за успехом, за золотым божеством, он выглядит странно нечуждым к людским упованиям. Но кроме несомненного честолюбия и себялюбия, желания войти в историю и быть почитаемым согражданами, прочие побуждения Трампа смутны для нас.

Ни откуда не следует, что миллиардер предан делу «14-ти слов» и возрождению Белой Америки, хотя именно его меры дают ей надежду на выживание. Но пороки глобализма столь множественны и вырождение когда-то несомненной демократии столь велико и заметно, что можно и без развитого расового сознания иметь в достатке здоровых побуждений исправить очевидное. «Я не мог вынести того, что происходило со нашею великою страной, – говорит он во своём обращении к согражданам. – Все погрязло в бардаке, отчаянно требовался настоящий руководитель, чтобы исправить положение. Нужен был человек со здравым смыслом и деловой проницательностью, кто смог бы вернуть Америку ко всему тому, что прежде питало её величие».

Здравомыслие и решимость отделяли Трампа от 16-ти соперников по партии, коих он с блеском и досрочно одолел. Незаконная иммиграция, мусульманский терроризм и построение великой стены на юге – разговор об этом почти всецело принадлежал Трампу, сюда боялись ступить подавленные политкорректностью остальные. Но не один лишь здравый смысл способен определять будущие поступки загадочного соискателя президенства. Случись Трампу возглавить страну, он как несомненный честолюбец и чувствуя давление людских ожиданий да собственных обетов, вряд ли пожелает идти на попятную и рисковать славой.

«Я никогда не отступлю и не стану извиняться в борьбе за возвращение Америке былого величия, – заверил Трамп соотечественников. – Отдав мне свои голоса, вы никогда не разочаруетесь. Я не разочаровываю людей!».

Славолюбие, тяга к величию – весьма побудительные причины исполнить обещанное, превосходящие и расчётливость, и нерешительность, и соблазн обмануть. К этим сильным причинам больше доверия, нежели только к искренности в человеке, коя в наш порочный век не выглядит достаточно весомой при том, что несомненная искренность Трампа выступает даже как страсть.

Более всего заклёванный за прикосновение к неприкасаемому – обещание воздвигнуть настоящую границу на юге («не может быть государства без границ!») и пресечь нашествие из Третьего мира, – он не подумал смягчать свой вызов, пятиться назад. То ли глубоко внутренне убеждённый в неоспоримой благости сей меры для страны, то ли просто нюхом чувствующий данный коренной вопрос выигрышным для себя, Трамп продолжал гнуть своё, повторяя нетерпимую ересь раз за разом – к беснованию либералов всея Америки. А в августе 2016-го, уже близко к выборам, усилил своё видение зверя иммиграции, назвав незаконное вторжение «гуманитарной катастрофой» и объявив, что введёт «проверку до ниточки» желающих внедриться в страну даже на законных основаниях. Не проявив никакого сочувствия к так называемым «сирийским беженцам», он отказал им в доступе в Америку при своей власти.

Все, что демократы могли ему противопоставить, было стонами о «разъединении», «розни» в стране, кои порождает Трамп. «Он хочет отделить нас от остального мира и друг от друга», – выразила сей настрой Клинтон, обещая, в свою очередь, сирийским беженцам многократное увеличение их приёма в США.

«Без СNN Хиллари Клинтон не выбрали бы даже в службу отлова собак»

Вместе с борьбой с иммиграцией, перетеканием промышленности за рубеж и американским расточительным имперством, Трамп выделил ещё одного врага, общего для себя и своих сограждан, – средства массовой информации, имея в виду основные печатные издания и телекомпании США.

«Я соперничаю не со лживой Хиллари Клинтон, но со лживыми СМИ», – заявил он в августе 2016-го. – Предубежденность их против меня – наихудшая в американской истории».

Трамп отлучил издания «Вашингтон Пост» и «Политико», по либеральной одержимости напоминающие «Эхо Москвы», а по влиятельности – превосходящие в сотни раз, от общения с собою и своею избирательной ставкой. Менее чем за месяц до выборов объявил «войну» изданию «Нью-Йорк Таймс» за нескончаемую ложь, способную подорвать его восхождение к президенству.

«Сейчас дело обстоит хуже, чем когда мне противостояли 16 республиканцев, – говорил Трамп в том же августе 2016-го. – У СМИ были среди них любимцы, но до большой любви не доходило. А теперь я по-настоящему оказался один против СМИ». Хиллари как таковая была для него не в счёт. «Без прессы Клинтон равна нулю, – оценил он соперницу уже перед самыми выборами в октябре. – Без СNN Хиллари Клинтон не выбрали бы даже в службу отлова собак. Честное слово!».

Трамп мало что может сделать против сей не назначенной законом, но явно ощутимой четвёртой власти, да и не обещает, зная, что взамен законом предписана свобода агитпропа. Но он, во свою очередь, не мельчит словами, из разу в раз поминая СМИ «бесчестными», «заказными», «продажными, «внушающими отвращение», а за три месяца до выборов назвав их «низшей пробой рода человеческого». И миллионы слышат его.

Сегодня в растревоженном американском обществе доверие ко СМИ, по словам «Вашингтон Пост», «падает все ниже и ниже». Числа не лгут. Опрос службы «Гэллап» в середине сентября 2016-го выдал «тревожные» показатели: лишь треть американцев «полностью» или «достаточно» доверяют освещению событий во СМИ как «полному, точному, справедливому». Это – среднее по стране, а в рядах приверженцев Республиканской партии число столь доверчивых – лишь каждый седьмой, хотя год назад верящих в газеты и телевидение республиканцев была треть. Для пущего впечатления добавим, что десятилетие назад в добродетелях СМИ не сомневался каждый второй американец.

И это особенно вдохновляет, принимая во внимание всё бесчестие и вредительство, коими отметили себя СМИ, участвуя в продвижении зла в мире. Очень возможно, что новое отношение к ним есть также ранний признак некоего поворота в сознании людей и даже современной истории, пусть приход Трампа ко власти и не состоится.

Свято место пусто не бывает, информационные потребности граждан вместе с доверием перетекают в уже названное сетевое общение. Со временем оно станет определяющим. Но если и здесь возобладает нечто восходящее в определённые руки и злонамеренные головы, как то сейчас происходит с Фейсбуком или поисковиком Гугл, что открыто потворствует Клинтон, то и новые общественные СМИ придут в упадок и потребуют замены.

И, разумеется, люди тянутся к самому источнику своего любопытства, не нуждаясь в болтливых посредниках. Трамп в своих бесчисленных поездках по стране собирает для встреч не залы, но стадионы, и люди стоят в очередях, чтобы попасть туда. Увидеть же Клинтон приходят немногие сотни, и это обстоятельство говорит красноречивее всех опросов, заказываемых и оглашаемых теми же лживыми СМИ и неизменно свидетельствующими в её пользу. Бывшие приверженцы демократов переходят в сторонники республиканцев в числе в несколько раз превосходящем противоположный переток к очередной растерянности советчиков («экспертов») от политики – никчёмного, в ряду других, слоя современных бездельников, пригодных, впрочем, для обывательского развлечения.






И чуть ли не каждый пятый избиратель, запуганный СМИ насчет Трампа и испытывая неприязнь к Клинтон, хотел бы, по оценке «Рейтерс» (тоже вряд ли достоверной), броситься к кому-то третьему, но влияние двух основных партий даёт не больше выбора, чем одной в самодержавной России. (Мелкие партии, участвующие в нынешних американских выборах, вроде Либертарианской и «зелёной» не стоят траты на них своего голоса...)

Продолжить «Брексит» в Америке...

Любой исход ноябрьской развязки может пойти на пользу России, но равно – и ни один.

С победою Клинтон Америка ещё больше увязнет на своём порочном, затратном и разорительном имперском пути, все скорее примет на себя облик Третьего мира, что рано или поздно подведет её к бесславному концу. А из тех, кто жаждет быть первым в мире, Америка – не единственная: Китай изменит наше видение происходящего в ближайшее десятилетие, если ещё не изменил, доказывая созидательную мощь единого большого народа. И Россия уже сейчас многим в европейском мире светит лучом надежды и примера, и при мудром руководстве, отбросив собственные имперские замашки и оградив себя непроницаемой стеной от азиатского юга, может спустя рукава победить в идейной войне, рассчитавшись со гниющим Западом за его торжество в 1991-м.

С победою Клинтон Дональд сможет уверенно назвать подлинную причину её успеха: «то была победа СМИ и меньшинств».

Но для меньшинств, ведущих её ко власти, всё пребудет как сейчас, и негры останутся со своими негритянскими злоключениями: преступностью, безработицей, наркоманией. В благодарность строй не произведёт их в средний класс. «Клинтон смотрит на вас не как на людей, но лишь как на избирателей, – воскликнул Трамп на одном из своих выступлений перед неграми. – Чего вы боитесь потерять (голосуя за неё)?». Сам же, в свою очередь, заверил, что именно обуздание им имперской политики даст нужную занятость в стране гражданам всех мастей.

Ещё великим бедствием может обернуться приход старой Клинтон, налицо у которой – признаки недуга: судороги, припадки и перепады настроения, выходящие за рамки приемлемых. Невладеющая собою, бесноватая главнокомандущая США может породить событие, равное концу света.

А победит Трамп, да окажется не на высоте своих обещаний, то Америке туда же дорога, что и с Клинтон. Цельность его воззрений в ряде случаев сомнительна: он невзыскателен к изращенцам и феминизму, одобрительно болтал несколько лет назад об американском вторжении на Ближний Восток, хотя сейчас пылает к тому неподдельным гневом (что, впрочем, можно приветствовать как умудренность.) Ну, а коль победит да вернёт своей родине былое величие, то и кремлёвские сидельцы, оставив поклонение крайнему либерализму и интернационализму, вынужденно последуют в верном направлении скорыми стопами, либо встретят ещё один переворот в России с обычными для неё мучительными последствиями – и вряд ли на сей раз только для простого люда. (Мы не верим, что здравый смысл в ближайшее десятилетие может исходить из самого Кремля.)

Возможно, Америка, а вместе с нею и западный мир стоят сейчас у того порога, где был Советский Союз в 1991-м году, менявший свою судьбу. Но если нам было не поздно стать на новый путь и десяток лет спустя, то для Запада нынешняя возможность – явно из последних.

«Мы создаём нечто невероятное: наше Движение, – вдохновенно говорит Трамп. – Но если не победим, то всё останется лишь малой пометкой в истории». А за две недели до выборов произнёс: «Не думаю, что у вас будет другой шанс, друзья. Через четыре года об этом можно будет забыть».

«Построй Стену!», – взывают люди ко Трампу на встречах. Это страстное желание оградиться от чужих провело его через всех соперников во внутрипартийном отборе и, если исторический перелом всё же предписан Америке высшими силами, бессознательным и невольным проводником коих выступает Трамп, судьба позволит ему одолеть «Хитлери» Клинтон.

Надпись в руках: «Готов строить Стену!»

Окажется ли Трамп пустою надеждой, придя ко власти, или не придёт вовсе, но большой, оздоровительный вклад он уже совершил. От камня, брошенного им в либеральное болото, пошли изрядные круги и волнение. Ожидание благих последствий сего – весьма оправданно.

(Но трудно обойтись без оговорок, принимая во внимание чрезвычайно живой норов Дональда. «Избрание Трампа может обернуться несчастьем для человечества, – предупреждает американский писатель из рядов Белого сопротивления Харольд Ковингтон. – Он может развязать войну с Россией если, не дай Бог, Путин напишет про него что-то плохое в Твиттере». Мы не склонны видеть здесь одну лишь мрачную шутку.)

*       *       *

Поворот ко здравому смыслу отверзает, но ещё не прокладывает путь к выживанию. Механизм вырождения в обществах с европейским населением запущен, повсеместное разложение – налицо. Нынешние достижения цивилизации, новый технологический уклад взращивают человека, не знающего тягот ручного труда и нехватки необходимого, с распахнутым перед ним миром развлечений, удовольствий, угождения своим прихотям, не имеющего нужды и воли противостоять им и уже мало понимающего значение долга (хотя и сознающего необходимость ходить на работу и оплачивать свои счета), творит личность телесно и духовно слабую.

В силу такой подпорченности породы человек противится ограничениям, общественным правилам и приветствует доставляемые либерализмом поблажки, потворства и «свободы», находя в том удобнейший способ существования.

«Либерализм, по сути, выражает женский, покорный взгляд на мир, – писал самый значимый из американских мыслителей конца 20-го века Уильям Пирс. – Пожалуй, даже лучше, нежели «женский», было бы определение «незрелый», «детский». Это – мировоззрение людей, лишённых нравственной стойкости и силы духа подняться и повести борьбу с происходящим, людей, не могущих принять, что мир не есть розово-голубой пушистый питомник, где львы и овечки вместе греются на солнце и все живут безмятежно и счастливо. Неспособность видеть мир таким, каков он есть, и принимать трудные решения есть яркий признак либеральной болезни. Вечное желание избегнуть малой неприятности сейчас с ожиданием, что большая неприятность после исчезнет сама, постоянное уклонение от любой ответственности за будущее – именно так работает либеральный ум».

Самое истовое приятие либерализма исходит от поколения, рожденного на исходе тысячелетия («the Millennials»). В Америке они составляют весомую поддержку Клинтон и выражают испуганное неприятие Трампа. Сей слой общества прибывает числом и, к сожалению, унаследует страну. Оттого либеральная песня вовсе не спета. Ниоткуда не следует, что либеральное мракобесие легко отдаст свои завоевания последних десятков лет. Слишком безжалостный и бесчеловечный строй перед нами...

Что тогда способно возвысить мужское начало у европейских народов?

Лишь нечто решительное может сломить хребет себялюбию, самоублажению и распущенности, сгубившим не один народ. Жестокая встряска, борьба за кусок хлеба как каждодневная потребность выжить – то будут условия, когда общество возглавят сильные, а размягчённые, никчёмные и продажные будут попраны. Что же это будет? Война? Природное несчастье? Всеобщие обездоленность и лишения, глад и мор?

Обязанное переселению народов нынешнее столкновение цивилизаций выдавило из разнеженного, разложенного бледнолицего населения Запада позыв ко спасению – возможно, ещё не опоздавший. Будет ли оного достаточно? Явится ли Трамп спасителем или он лишь предвестник некоего истинно великого, грядущего за ним? А может, происходящее – просто часть бесконечной забавы истории с возвышением и угасанием народов с непостижимым для нас смыслом или вовсе без смысла...


В статье вынужденно использовано 134 нерусских слова (3%). Чужие изречения и самоназвания не учитываются.

Размещено: 31 октября 2016 г.

Источники: DonaldTrump.com, twitter.realDonaldTrump, WashingtonPost.com, Republican Covention, собственные.


Постоянная ссылка: RusskoeDelo.org/novosti/archive.php?ayear=2016&amonth=october#31_10_2016_01.







«И Я ЕЩЁ ДАЖЕ НЕ НАЧИНАЛ...»

«Я жил такою легкою жизнью. Зачем мне нужно теперь вот это?»
Д. Трамп после попытки нападения на него на предвыборной
встрече в штате Огайо 12 марта 2016 г.




Когда мы слышим проповедь, что сегодняшний Запад являет собою лучший из миров, и в западной демократии нашли себя мечты о совершенном человеческом общежитии, и неизбежен приход этого дивного обустройства ко всем народам, мы понимаем, что прославляется этим вовсе не сытость и достаток Запада (ныне изрядно переведшиеся), но его устои, причудливое мировоззрение и порядок, в коем благо частное торжествует над общим, а порок возводится в добродетель.

Когда мы видим расползание по свету названной «демократии», внимаем податливости к ней стран и народов, мы чувствуем в происходящем цивилизационный тупик, в коем здоровые силы не способны стать на пути упадка и вырождения.

Когда же западную демократию вдруг начинает сотрясать и корчить, а умиротворенную, казалось бы, жизнь её вдруг с размахом посещают страхи, волнения, бунты и кровопролития, мы обретаем надежду, что «конец истории», достигнутый, будто бы, западным либерализмом, еще далеко не наступил.

И скоро уж год, как добрые приметы подтверждают надежду.

Явлением, потрясшим западный строй, стали тлетворные побеги того, чем так долго гордились и что так долго воспевали глашатаи новейшего западного общественного устройства: всетерпимого, мультикультурного, «открытого» общества, не знающего ненависти и дискриминации.

Европа в лето и осень 2015-го изведала прорыв во свои пределы сотен тысяч незваных посланцев Ближнего Востока, требовавших себе как непреложное стол, кров и благополучие в европейском доме. Показательные казни неверных во славу аллаха в Париже и Брюсселе добавляли к нашествию. Ещё больший ужас испытал Старый Свет, хранители его устоявшегося порядка ото встречного выплеска на улицы гнева и противления горожан, стремительного подъёма национальных сил по всему Евросоюзу. На глазах затрещали по швам хвалёные скрепы тамошней демократии. Вскрывшаяся нетерпимость и ненависть подвластных пугала более самого нашествия.

На границе Словении, 2015 год. (Снимок GettyImages)

В Америке шло своё нашествие, но не бурным вторжением, а растянутое на десятилетия. Численно оно многократно превзошло европейское, но долгота срока и оглушающая проповедь разнокультурья внушили обществу покорность и безучастие к происходящему. Редкие возмущения немногих озабоченных граждан и даже местных властей не оставляли следа. Америка восприняла свой удел как неизбежное, но в нём оставались издержки, плохо воспринимаемые даже покорными гражданами. То была незаконная иммиграция.

Правительство США раздает допуск на постоянное место жительства в стране направо и налево, из году в год ведя миллионный набор переселенцев со всего света. Но подобная щедрость не достаточна искателям долларового счастья: миллионы людей потаённо проникают в США с юга, пользуясь малою охраной границы длиною в тысячи километров. Основным поставщиком их выступает Мексика.

Путь к достижению цели у незаконных переселенцев – не шибко тернист. В причудливой действительности Америки они и власти с равным пренебрежением попирают закон. Первые – с наглостью завоевателей, вторые – в угоду правозащитно-либеральным идеалам открытости и терпимости да в пользу крупного капитала, любящего дешевую рабочую силу. В хвалёном правовом государстве за океаном положение дел в сей области столь же дурно, как и в России, живущей по воле её первого лица.

Иммиграционное беззаконие отозвалось в Америке на большом представлении во славу демократии, начатом в прошлом году – выборах нового руководителя страны. Навести порядок пообещал богатей и воротила из Нью-Йорка Дональд Трамп, о коем сегодня знают в каждой семье, включая домашних животных.

По ту сторону дозволенного

В своем объявлении о намерении бороться за должность президента, сделанном в июне 2015 года, Трамп сходу взялся за зверя незаконной иммиграции и не стал, как говорят в тех краях, мельчить со словами: «Когда Мексика отправляет нам своих людей, она посылает не самых своих лучших. Шлёт людей полных неурядиц, и те несут свои неурядицы нам. Они везут наркотики, везут с собою преступность. Они – насилуют наших женщин...»

Так не разговаривают политики в напитанной до краёв политкорректностью Америке – словами, способными возбудить низы общества, разжечь «ненависть». А Трамп в дальнейших выступлениях усиливал сказанное: «Мы вышвырнем незаконно проникших к нам пришельцев – из тех, кто состоит в бандах и шайках, – с такой скоростью, что закружится голова». Границы США перестанут быть «пористыми как швейцарский сыр». «Я возведу великую, величайшую стену вдоль наших южных рубежей и оплатит её Мексика!».

На исходе того же году, впечатлённый бойней, утроенной исламистами в Париже и американском Сан-Бернардино, он торжественно, в духе воззвания объявил Америке: «Дональд Джон Трамп призывает ко всеобщему и полному запрету на въезд мусульман в Соединённые Штаты до той поры, пока ответственные лица нашей страны не выяснят достоверно, что, чёрт возьми, происходит! У нас не выбора! Мы можем оставаться политкоректными, жить тупыми и дальше, но впереди будет только хуже и хуже».

Устроившие бойню в Сан-Бернардино.(Снимок АП)

Слова были обращены к тем, кто в современном, подвергшемся мультикультурному опыту обществе оказался на проигравшей стороне – Белому населению страны.

Русские, живущие во сходных условиях, могут в точности оценить воздействие таких слов, представив лишь, как некто на самом верху российской власти или иной известный и узнаваемый поклялся бы вдруг, что подавит кавказскую преступность, остановит героиновые поезда из Таджикистана, введет визовый порядок въезда бесчисленным посланцам Средней Азии и вычешет полчища китайцев из тайги Забайкалья и Дальнего Востока. Даже без обещаний полного им запрета въезда в страну и возведения вдоль южных рубежей великой Русской стены, сему человеку благодарный народ уже назавтра выстлал бы красным ковром вход во Кремль.

Так же горячо ответила Трампу и Белая трудовая Америка, а он с посулил ей нечто ещё. Промышленность, покинувшая «из-за глобализации» страну в пользу Азии, Мексики, разошедшаяся по остальному свету, вернётся домой и даст полную занятость трудящимся США. Трамп-президент не станет указывать предпринимателям в какой стране держать свой завод – те поймут сами, когда не смогут извлечь в США легкую прибыль своими зарубежными товарами: ввоз их обернётся изрядной пошлиной, ныне отсутствующей в условиях свободной торговли.

Торговые отношения США с другими странами ждёт великий пересмотр. Трамп не даст вести их «несправедливо» – прежде всего Китаю, – и «грабить» Америку пользуясь своим дешевым трудом, нарочито переоценённою валютой и свободой от американских таможенных пошлин. Он заключит более выгодные Америке торговые соглашения, для этого у неё есть «много силы». «Мы устали от бесконечного вытягивания жил из нас, словно из дураков, другими странами. Больше такого не случится!»

(О подобном же благодеянии– вытащить Россию из пучины международной свободной торговли, покинуть ВТО, дать выжить и подняться собственному производству, – криком кричат российским властям лучшие умы нашей страны. Но Путин – не популист, он не прочь погромить промышленность во славу открытого рынка и ради «договоренностей», пусть даже со врагом.)

Безудержно-свободная мировая торговля прославлена либерализмом как первое условие глобализации. Она показала себя успешным тараном во взламывании национальных границ и полновесным орудием продвижения «демократии». Но значение Америки в мире не упадёт, согласно Трампу, от некоторого умаления сей свободы. Он подтвердит его не в последнюю очередь укреплением американских вооружённых сил, страдающих ныне от малого обновления и перевооружения ввиду оскудевшей государственной казны.

Свои намерения Трамп свёл в призыв: «Вернём Америке былое величие!».

Так началось его политическое восхождение к раздражению правящей и пропагандистской рати, узревшей недопустимое отступничество от давно прочерченной и всем очевидной партийной линии, посягательство на выстроенный за полвека порядок с поражающими воображение достижениями в устроении мирового лжедемократического пространства, упразднении национальных границ, торжестве многокультурья, иначе говоря, устроении расового разношерстия в странах с европейским населением. Посягательство на последнее было самым вызывающим.

На предыдущих выборах соискатели избегали говорить об иммиграции как таковой, касаясь лишь незаконных переселенцев – и то крайне робко, неохотно, изредка и не по своей воле. Заговаривая же о том, неизменно осеняли себя символом либеральной веры, клялись в приверженности многокультурью. Последне было вне подозрений. Было также понимание, что попустительство вторжению идёт намеренным, неостановимым путём в попрание многих законов и прежде всего народного мнения: согласия населения на такое никогда не испрашивалось и не давалось.

Всяк представитель правящего слоя ведает пределы дозволенного во власти и условия своего в ней благополучия. Знает, что встроенное в установленный порядок противодействие всегда держится наготове и, приведённое в действие, низвергнет отщепенца с достигнутых высот в мир простолюдинов. Это доступное знание накрепко стреноживает дельцов за народное благо. Желания идти наперекор, бороться за правду не возникает, да и не за правдою идут в политику.

Трамп, пришедши со стороны, ведал устав заведения. Он не мог рассчитывать на свои политические заслуги либо опыт – у него их не было. Опорой Трампа была известность, но пройти партийный отбор и снискать народное признание лишь на этом достоинстве было бы слишком самонадеянно. При таких обстоятельствах для успеха нужно свершить нечто особенное. Так появились на свет его сногсшибательные заявления.

Состязующиеся от Республиканской партии, август 2015-го. (Снимок АП)

Ответ демократии не заставил себя ждать.

«Зарвавшийся» миллиардер ожидаемо был объявлен источником «ненависти», «нетерпимости», «фанатизма», награжден званиями «ксенофоба» и даже «фашиствующего демагога». Неизобретательные телеболтуны стали донимать себя и других вопросом «не расист ли Трамп?», зная, что в современной Америке звание «расиста» по воздействию на умы равно средневековому объявлению человека еретиком. Стоны об угрозе единству американского народа, проклятия о «разжигании розни» и причитания «в разнообразии – наша сила», «ксенофобия разделяет и ослабляет нас», «многокультурность обогащает» и прочее, до тошноты всем знакомое, посыпались на Трампа со всей политико-идеологической надстройки «оплота свободы». А его замыслы по изменению торговых и иных отношений с остальным миром вызвали вопли о подрыве «американского первенства» во вселенной.

Попутно Трамп был провозглашён «популистом». Среди упрёков и поношений это означало явно плохое.

Ступил не туда

Питательная почва для популизма зиждется в самих устоях демократии, обязывающих власть время от времени быть освященной одобрением своих подвластных. В этом обряде выборы – главное событие. Свят и сопровождающий их обычай потакать, обещать и славословить народу.

Желающие пребыть во власти начинают нелестно с самой власти: осуждают действующее правительство, «оторванное от народа», клянутся, в свою очередь, править лучше. В стране жёлтого дьявола вспоминают о положении трудящихся, выражают заботу о материнстве и детстве, а равно о праве женщины не беспокоить себя материнством, прельщают обделённых раздачами благ и льгот, готовы ответить на прочие чаяния простонародья. Это – воплощенный популизм, настолько естественный, что не встречает возражений.


Не будет грехом, если обещающий надует своих последователей. У популизма есть эта тёмная сторона, доставляющая ему малопочтенную славу. Но она входит в заведённый порядок вещей, исполненный лицемерия. Сияние демократии от того не меркнет.

Но есть в политическом устройстве западного пошиба обширная область, куда не положено вторгаться открытому обсуждению, народному волезъявлению и подобным демократическим добродетелям. То – зловещая область «политкорректности», схожая с догматами веры в помянутом средневековьи. Здесь нет места популизму, даже пустые речи не приемлются, только прославление либо молчание. Оспаривание, пересмотр сего неприкосновенного, тем более с участием подданных и опасностью возбудить их, расценивается как злоупотребление демократией и крайняя, предосудительная степень популизма, за что уже нет спуску.

Трамп преступил очевидную грань и стал тем популистом, коим пугают народ.

И если сначала при всех окриках на неподобающие речи за ним, скорее, с любопытством наблюдали, будучи больше насторожены к другому соискателю – сенатору от Техаса Тэду Крузу, то после череды уверенных побед Трампа на предварительных партийных выборах забеспокоились. Однопартийцы среди первых выстроились в длинные ряды осуждающих. Известный тамошний богатей и нерешительный соискатель президенства М. Блумберг высказался, что Трамп «наживается на страхах и предрассудках людей». Дж. Касич (Кейсик), неудачливый соискатель грядущего президенства сожалел, что «Трамп создал отравленную обстановку». И тот же Круз возвестил, что от Трампа, ни много, ни мало, «нужно спасти страну».

Нытье прочих и особенно газетчиков было ещё громче и сводилось ко причитаниям: «Было бы несчастьем для нашей страны и позором ей, если б такой, как Дональд Трамп, был допущен партией к президентским выборам или, Боже упаси, был в самом деле избран!».

Забеспокоились и те, кому надлежало бы помалкивать – европейские лакеи Вашингтона. Они разглядели в Трампе единомышленника своих правых политиков. «Дональд Трамп, Марина Ле Пен или Герт Вилдерс – все эти правые популисты являются не только угрозой миру и социальной сплоченности, но и экономическому развитию», – отозвался вице-канцлер Германии Зигмар Габриель, не помышляя, видно, что через год хозяином над ним может стать сам мистер Трамп. (Пока же под боком у вице-канцлера набирает силу ещё один «популист» с тою же «опасной» повесткой дня: партия «Альтернатива для Германии»).

У европейских либералов и леваков Трамп даже вошел в шестерку мировых угроз 2016-го года. «Европа ненавидит Трампа», – объявила британская «ВВС», с грустью и восхищением напомнив, как во 2008-м году сотни тысяч европейцев на улицах со слезами на глазах приветствовали избрание в Америке «первого чёрного президента».

И вот сейчас невесть откуда взявшийся заокеанский воротила с его решимостью выставить из страны незванных посланцев Третьего мира да обуздать излишне свободную мировую торговлю наносит оплеху европейскому либеральному прекраснодушию и смиренному американолюбию. Не последуют ли тогда за Америкой и её осмелевшие подручные в Старом Свете?

Пережившие «популизм»

Но мы далеки от мысли насмехаться над поглупевшими от либерализма, страшащимися Трампа политиками. Оценки врага – не всегда неразумны и достойны пренебрежения.

О популизме у нас есть, увы, свои свежие выстраданные знания: Ельцин. Все, кроме молодого поколения, помнят усталость страны от правления кремлевских старцев и отвращение людей ко скучному, скромному существованию при социализме. Рядом был исполненный потребительского достатка и личностных возможностей западный мир, и нам, воспитанным как великий народ, виделось неподобающим жить в унижающей зависти к кому-то на исходе 20-го века. Коммунистические запреты на вольный труд и свободомыслие были недостойны Русского человека. Не удивительно, что некто своевольный из числа партийных вельмож, осудивший некоторые номенклатурные блага, немедленно снискал народную приязнь. А рядом неиствовала вкусившая горбачёвских поблажек столичная интеллигенция, и эти вновь явившиеся «друзья народа» обещали западные блага уже на следующее утро по смене власти.

Доверчивый люд внял обаянию демократической лжи, поддался «лихому уговору», как называл схожее помрачение умов, посетившее Россию столетие назад, поэт того времени М. Волошин. И в ту пору, и на сей раз последствием стала жесточайшая смута, словно наказание за народное простомыслие. Разрушение государства, потеря десятков лет развития и невосполнимые народные утраты шли всякий раз средь разгула безудержного популизма, в коем пробовали себя прежние «радетели за народ» – либерал-кадеты, социалисты-революционеры («эсеры») и уголовники-большевики прошлого, либерал-демократы времени нынешнего.

Плоды популизма были ядовитыми, но мучительный путь России не был предрешен пламенными речами – ни тогда, ни совсем недавно. Всё могло обернуться иначе, обществоведение вполне терпит сослагательное наклонение.

Расставание с царём не было роковой ошибкой России даже с учётом тогдашнего военного времени. Страна с 1905-го году шла путём ограничения самодержавия и вовсе не ко своему падению. Напротив, за последующие 11 лет правильность выбора только подтверждалась ускоряющимся развитием державы. Она оступилась лишь когда была попрана непреложность порядка. Отречение царя в феврале 1917-го прошло без тяжких бы последствий, будь управление страной подхвачено твёрдыми руками. Но вместе с переменами пришли и либеральное безрассудство, и дряблое временное правительство, открывшие лазейку не ведавшему растерянности большевистскому зверью, жаждавшему утопить мир в крови. Военные спохватились да опоздали, им в ту пору всюду не везло, и власть подхватили бесноватые вожди пролетариата. И если это случилось после отречения царя, то не обязательно по причине упразднения царской власти.

Такой же успех достался в 1991-м схожей банде, назвавшей себя «демократами». И оба раза приход ко власти чудовищ означал на Руси смуту и безвременье.

Разглядеть заранее в Ельцине опасное ничтожество, а во столичной «творческой» интеллигенции мерзкую, продажную пятую колонну не было дано занятому повседневностью народу. Лишь партийная верхушка поставила на выскочке клеймо «популист» и оказалась трижды права в дурном значении этого звания. Не прошло и нескольких лет, как людям на собственных невзгодах открылась суть происходящего, и лишь низы общества – отмеченные вырождением и подлостью интеллигенты да возникшее в изобилии ворьё – восславили его и славят по сю пору.

Но разве заказаны Отечеству нашему преобразования, относимые к демократическим? Первое великое явление демократии – отмена крепостного состояния, учреждение независимых судов – прошло в условиях крепкой власти безмятежно, и следующие 40 лет Россия вкушала завидное развитие и накопление сил. А демократия продолжала въедаться в общество, и следующее большое её пришествие случилось в 1905-м – среди беспорядков, стачек, насилия подпольщиков-заговорщиков. Недовольство рабочих упиралось сугубо в условия труда, но подрывные силы направляли его на власть. Пожар тогда стали тушить керосином: в ответ на бунты последовало высочайше объявление гражданских свобод и учреждение народного представительства, что поначалу даже добавило общественного брожения, разогреваемого либералами и прочими ниспровергателями. Но вступившая в великие потрясения страна справилась единственным пригодным способом: власть осталась властью. Нужен был лишь некто решительный и способный, и судьба оказалась милостивой: Россия обрела достойное правительство Столыпина. Ведомые им преобразования, но прежде всего – наведение порядка с опорой на оставшуюся царскую власть усмирило левацкую крикливую первую и вторую Думы, придавило чуть не до полного удушения революционную гадину. И с умеренным самовластием свободная Россия, не давая воли лишь уголовникам от политики, в новом своём устройстве продолжила движение впёред.

И. Репин: «Манифестация 17 октября 1905 года».
В. Розанов: «Жидовство, сумасшествие, энтузиазм и святая чистота русских мальчиков и девочек –
вот что сплело нашу революцию, понесшую красные знамена по Невскому
на другой день по объявлении манифеста 17 октября».

Но уже в 1917-м, когда царская власть была устранена совершенно и явилась республика, а равно в 1991-1993-х годах, когда пало самодержавие, восстановленное в образе коммунистического, такой государственной твердости не было. Замыслы судьбы были не в пользу России – ко власти восходили не столыпины, а проклятые на все времена Ленин и Ельцин.

Коммунистическая власть, подобно царской, могла гладко и ко всеобщему благу отойти в прошлое, если б не прерывалось крепкое управление страной, став на время даже жёстче ввиду переходной поры. И были к тому и в прошлом, и в последующем благоприятные условия, и здравые охранительные силы присутствовали.

Генерал Лавр Корнилов в августе 1917-го направил своё войско в неуправляемую столицу задавить смуту, «повесить германских агентов и шпионов во главе с Лениным», а равно и «всех членов Совета рабочих и солдатских депутатов». И дальше – установить военное управление во спасение Руси, а по успокоении – отдать должное преобразованиям и «довести народ до созыва Учредительного Собрания». Спас Ленина и его дело очередной «популист» из бесчетного числа оных Керенский, чьими стараниями поход Корнилова был остановлен в сущих 30 верстах от Петрограда, и вовсе не вооружённым отпором, а левацкой агитацией и «братанием» сторон. Хвалёная кавказская «Дикая дивизия», существованию которой умиляются поборники имперской России, изменила своему командующему. Но и с провалом мятежа и даже после перехвата власти большевиками Россия еще не было приговорена. Во следующие годы поднявшиеся Белое движение и крестьянское сопротивление пытались вернуть страну ко здравому смыслу, унять хаос. Да не преуспели. Мы даже не относим такое невезение к делу рук человеческих. Должно быть, высшие силы, опекающие нашу державу, определили ей пострадать.

(А вместо сверхъестественного можно и о пороках имперства крепко подумать: авось, было б задавлено зло ухватившего власть большевизма, кабы оный вовремя не спасли подданные с национальных окраин: латыши, эстонцы, поляки. Вызволение банды Ленина, едва не прибитой в 1918-м в Москве, удар в спину войску Юденича, подошедшему освободить Петроград в 1919-м, послабление красным на западном фронте, дабы те бросили «все силы на борьбу с Деникиным» – заслуга названных инородцев. Но пуще всего сказалось имперское наследие в еврейско-польско-кавказском облике самой советской верхушки тех лет...)

В 1991-м личностей, равных царским генералам, уже не было, мятеж ГКЧП предстал насмешкой. Спасители советского строя не выказали ни способностей, ни решимости, а витавший над страной разнузданный популизм, рождённый гласностью с перестройкой, обезоруживал их малый ум и измельчавший дух. Таким же разочарованием стал и мятеж Верховного Совета в 1993-м году, начатый совсем уж малыми силами и не подхваченный никем. Пустословие Ельцина ещё не рассеялось в головах людей, а чечен Хасбулатов в главарях восстания отталкивал от поддержки. Власть же была по-большевистки тверда и устроила бойню восставшим. (Мятеж был прославлен в дальнейшем, но лишь в уважение жертвенности его рядовых воинов. Бездарные главари, без чести сдавшиеся и вскоре вернувшиеся в лоно власти и приятной жизни, обходятся презрительным молчанием.)

Популизм, да не тот...

Что же тогда являет собою несравненно скромный, по нашим меркам, «популист» Трамп, раз уж заправилы в политике дают ему такую оценку?

Замашки «популиста» у Трампа в полной мере присутствуют. Он словоохотлив, выразителен речью, хоть она у него крайне упрощена, полна повторов да нелёпых, на Русский слух, разъяснений и восклицаний. Уровень его высказываний либеральная образованщина с издевкой сравнивает с уровнем четвероклассника, но, как со злостью заметил писатель и Белый расовый мыслитель Харольд Ковингтон, такая подача оправдана ввиду изрядного притупления Америки под дейстием средств массового оболванивания в последние полвека.

Трамп находчив, остроумен, напорист, иногда груб, и такая речь производит впечатление искренней. Она более любезна избирателям, нежели выверенные и бесцветные рассуждения соперников. С ними Трамп пренебрежителен, даже нахален. Сенатор Марко Рубио у него – «малыш Марко» с добавлением насмешек о его потливости, сенатор Тед Круз – «лживый Тед», а губернатор Техаса Джефф Буш – «ватный Буш» (в смысле – неживой, вялый). И говорится так про них не за глаза, а в лицо.

Способ Трампа держать себя на предвыборных выступлениях – смотреть не в лицо собеседнику, как принято на вежливом Западе, а не удостаивая того взглядом, нарочито повернувшись в сторону зрителей, стал выражением его превосходства, кое он, несомненно, чует в сравнении с более скованными соперниками при всем понимании ими великого значения политического лицедейства. Да и денежная независимость Трампа от партийных доноров добавляет к чувству хозяина в разговоре.

Естественно, восприятие американцев, отточенное Голливудом, благоволит к человеку с повадками киногероя.

Но Трамп чутьём незаурядной личности улавливал, что в дальнейшем его развязность станет раздражать, и когда соперников осталось трое, а затем двое, он поменялся и стал держать себя уже как человек основательный или, говоря по-американски, «походящий на президента».

Впрочем, не только зрительские впечатления играют в пользу Трампа. За океаном, как и всюду, испытывают любопытство к людям, на которых нападают сильные мира сего: власть, газетчики, собственное партийное начальство. Толстосум Трамп предстает в народных глазах некоим гонимым, но при всём том – удачливым малым, полностью уверенным в себе и неустрашимым. Тогда подкожное чутьё подсказывает людям, что перед ними – победитель.

И поверх всего есть ещё страстное желание Белой трудовой Америки верить, что перед нею – некто настоящий, тот, по ком она, затравленная политкорректностью, за десятилетия жутко «изголодалась», тот, кто, кажется, уж вытравлен навсегда – Белый мужчина, предводитель и герой.

Надпись в руках: «Молчаливое большинство – вместе с Трампом». (Снимок Asianetnews)

Ближайший по набранным голосам соперник Трампа Круз гораздо жестче настроен против незаконных имигрантов, и если Трамп после выдворения их полагает возможным «лучшим из них» вновь податься в Америку уже на законных основаниях, то Круз в вопросе их возможного возвращения не даёт поблажки. Вообще, он едва ли не во всём резче и правее Трампа – в укреплении армии, внешней политике, снижении налогов, даже запрете абортов, обещая преследовать «центры планирования семьи» как уголовные заведения, тогда как Трамп допускает пользу от их существования. Но Крузу сходило с рук то, что даже в ослабленном виде пугает у Трампа. Круз рассуждает о выдворении незаконных переселенцев безучастным языком чиновника, Трамп – возбуждает простонародье. Да и сделав уже карьеру в политике, Круз стал достаточно понятен и на деле послушен партийной линии. Он – не «посторонний», как Трамп, а приход со стороны и есть самое настораживающее для правящего класса.

Тем не менее, изначальным любимчиком партийной верхушки Республиканской партии, её «лицом» был политик кубинского происхождения, сенатор от Флориды Марко Рубио. У того был весь набор достоинств: сглаженная, «общереспубликанская» позиция по основным вопросам без острых заявлений и «правильное» происхождение, дополненное испаноязычием, что важнее важного в привлечении латиноамериканской общины, голосующей, как всякое цветное меньшинство, по расовым соображениям в сравнении с рыхлой средой бледнолицых избирателей, не имеющих подобного самосознания. (В последнее десятилетие американские политтехнологии выказали отчётливый зуд отметить вожделенным «разнообразием» облик высшего руководства страны, выведя из оборота устойчивый образ его – белое мужское лицо. Так стали выдвигаться представители ранее непредставленных – негр, женщина, латино-американец...) В средствах на свою деятельность Рубио нехватки не испытывал: деньги от больших людей текли рекой. Но остатки подлинной демократии в Америки привели к тому, что на первичных выборах в первые месяцы 2016-го года рядовые сторонники республиканцев, в большинстве своем Белые, распорядились судьбой кубино-американца. Сделать из него следущий символ многорасовой Америки, как перед тем было проделано с Обамой, у политических дельцов не вышло. Собрав лишь горстку голосов, Рубио отказался от дальнейшего состязания.

Запасным во внутрипартийной гонке Республиканское начальство упорно держало Касича, губернатора штата Огайо. Он – долговременный политик, имеет заслуги в государственных делах, во взглядах умерен и последователен. На предвыборных состязаниях сей чехо-хорват по его самоопределению, то и дело заговаривал об Украине и об угрозе ей от России, но слова его встречали безучастно: многие просто не знали, что такое «Украина». Глядя на Касича, унаследовавшего, видно, восточно-европейскую ущербность, вспоминатся Достоевский: «Не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена».

И ещё Касич скучен. А выборы в Америке – зрелище, развлечение, и здесь Трамп с достаточно живым Крузом уверенно взяли верх над деревянного вида Бушем, академичным и внешне добродушным, но не «президентского вида» Карсоном, чиновным посредственным Касичем и полудюжиной прочих первоначальных соискателей, не стоящих упоминания. В доставлении же главного и завершительного зрелища года Трамп на голову будет выше Клинтон, да и мужским умом возьмёт.

Рубио, Трамп, Круз, Касич. В начале марте 2016-го соискателей-республиканцев осталось лишь четверо.
Через считанные дни Трамп будет один. (Снимок АП)

Уже зимою 2016-го, ссылась на появившиеся благоприятные для него опросы об исходе ноябрьских выборов, он: заметил: «Мы побиваем Хиллари – легко и по-настоящему… И я ещё даже не начинал».

Во внешнем проявлении Трамп действительно «популист». В сути же – никто не ведает, кем он на самом деле окажется, честен ли во своём краснословии или только влечёт к себе народ ради достижения большой личной цели.

«Чем кумушек считать трудиться...»

Мы с пристрастием относимся к популизму в Америке. Принеси он ей те же отравленные плоды, что и лживые радения за народ Ельцина, России стало бы много легче. Увы, нет проку надеяться, что Трамп окажется подобием российского самодура и подорвёт страну своими преобразованиями. Появление таких вредителей редко во времени и тяготеет больше к несчастной России. Но встряхивание Америки от крайностей либерализма вполне представимо.

Любая строгость за океаном в отношении иммиграции, остановка вторжения из Третьего мира, поворот ко здравому смыслу в расовом вопросе подальше от правозащитно-либеральной ненависти к Белому человеку окажет цепное влияние на все европейские элиты, не исключая и российскую, пресмыкающуюся пред духовным главенством США и правящую по единым для всех мультикультурным наставлениям.

Сегодня Кремль и обслуживающий его агитпроп покровительственны и нравоучительны в отношении европейских злоключений с арабскими беженцами, справедливо подавая происходящее там как порок западной демократии. «Это безответственное поведение властей ЕС, и не только перед гражданами, но и по отношению к судьбе всей Европы», – велеречиво рассуждал Медведев в апреле 2016-го в речи перед Госдумой, добавив, что ему «Европу жалко».

В свою очередь, российские власти тщатся показать Россию заслонённой от европейского миграционного беспорядка.

Русский сердобольный человек тоже ужасается почернению Европы, и взамен чудится ему, что Русь минует чаша сия. А у Отчизны его границы с мусульманскою Средней Азией распахнуты настежь как не снилось ни в одном сне Евросоюзу, и добираются к нам, пересекая их, все желающие в удобстве поездов и самолетов без опасения пропасть в море, не отдавая последнее проводнику и не трудясь даже получить разрешение на въезд («визу») – просто по праву своей среднеазиатской принадлежности. Их также ждёт ускоренное посвящение в гражданство принимающей страны, немыслимое в Европе, какою бы либерально-опустившейся она ни была. Закон о сём благодеянии вручила Госдума в 2014-м году всем, чьи предки жили в пределах бывшего Союза или Российской империи...

А несколько лет назад в прикремлевских кругах носились ещё и с проповедью славяно-тюркского союза (лишь бы не Русского мира!), кой объединил бы Россию не только со всею Средней Азией и Азербайджаном, но и с Турцией, от которой воротит нос Объединённая Европа. Желание отдать Русь в полон было велико, да судьбе по редкому к нам благоволению было угодно расстроить замысел. Её произволом Эрдоган сотворил «удар в спину», был сбит Русский военный самолёт, и дурь поневоле утихла. Проводники славяно-тюркского союза во главе со лже-ученым Панариным ищут себе теперь новое применение и, конечно, найдут. Всем поклонникам евразийства с имперством ещё долго удастся пастись на ниве «единого экономического пространства» и «евразийского экономического союза», расширение коих по-прежнему остаётся любимой затеей Кремля.

Можно от души оплакивать Запад, но не полезнее ли сравнить уровень исламизации Европы с Америкой, попавших, по расхожему взгляду, в капкан либерального саморазрушения, и противостоящей им России, предположительно обладающей здравым смыслом?

США – 0.6%
Украина – менее 1%
Италия – 1.6%
Германия – 3.7%
Великобритания – 4.4%
Голландия – 5%
Франция – 7-9%
Россия – 10-15%

То – данные свежей вражьей сводки от ЦРУ. Глубже нас исламизация в Европе пропитала лишь собственно мусульманские страны: Боснию (40% населения) да Албанию (70% населения). А указанная развилка в оценке мусульман в России вызвана неподдающемуся учету миллионов их из-за рубежа, бродящих по стране незаконно и невозбранимо. Глава упразднённой ныне ФМС Ромодановский допускал размер сей толпы до 15-ти миллионов, а «точное их число не знает никто», так без стеснения говорят иные чиновники. И высшую власть такое положение устраивает, разговор о визах для Средней Азии считается святотатством с плохими последствиями для заикнувшегося.

Во вдвое более населённой, нежели Россия, Америке незаконных переселенцев всех мастей – около 11-ти миллионов, и это одно вызвало страстное приятие Трампа у сверхпокорного, казалось бы, населения. Равно и сверхлиберальная, изнеженная, обывательская Европа ответила на «арабское вторжение», как назвал происходящее нынешний Римский папа Франциск, рождением сопротивления, зашатавшим её объединённость и отменно испугавшим её правящую верхушку. Оказалось, что презираемой нами западной демократии можно по случаю воздать и должное.

В российском же воплощении демократии, ставшем, на поверку, вокресшим самовластием, но далеко не просвещённого толка, народный глас не вырвется наружу. Роптание задушено со свирепым тщанием, и сотни тех, кто противодействовал открытым границам, брошены в застенки. Достойная насмешки российская госбезопасность и невменяемая полиция охраняют чужеземное вторжение и вольготное существование нелегалов, преследуя всякого Русского, кто возымеет страсть защитить родную землю. Трамп клянется ввести запрет на въезд любого мусульманина в свою страну, и две трети приверженцев Республиканской партии отвечают ему приязнью, а Путин на совещании с верхушкой ФСБ в феврале 2016-го повелевает «пресечь деятельность тех, кто попытается... использовать националистические, ксенофобские, радикальные лозунги, направленные на раскол нашего общества». И в связке с названными престолоохранителями – угодливый российский суд, во стенах которого справедливость предстает не только с завязанными глазами, но и с заткнутыми ушами и кляпом во рту.

Долго ли пребудет такой строй? Отягощённый не одним национальным вопросом, но и беззаконием верхов, повальным казнокрадством, вредительством в народном хозяйстве, идущим от самой власти? Не случится ли уж третий раз за столетие, что Россия сама наградит себя общественным взрывом либо дворцовым переворотом с тяжкими, по обыкновению, последствиями – к немалому удивлению заграницы и лишь по тупоумию собственных властей?

Ответом может стать сказанное американским расовым мыслителем Уильямом Пирсом: «Именно продажность и разложение властей, а не чинимые ими угнетение и жестокость ведут к переворотам. Твёрдому и деятельному правительству, даже самому деспотическому, обычно нет нужды бояться революций. Но разложенная, неспособная, вырожденая власть, пусть и благодушно настроенная, полностью созрела для свержения».

Влияние Трампа и европейской волны сопротивления, даже временное, имеет очевидную возможность благотворно отозваться в России. Да выйдет ли преодолеть волю её властителя, одержимого воскрешением советского трупа? Если Евросоюз безоговорочно отказал исламской Турции в надежде когда-либо войти в его состав, то Путин старательно вбирает в похожий союз бывшие советские республики юга. За Казахстаном в него уже вошли Киргизия с Арменией, готовятся и обхаживаются Узбекистан, Таджикистан. Преследуется причудливая имперско-либеральная цель: соединение разноплемённых людских масс на всем пространстве союза. Но, судя по происходящему, колонизации подлежат именно просторы России.

Вперёд в прошедшее

Зато другое в обещаниях Трампа неприятно и напрямую коснется нас. Его заверение «вернуть Америке былое величие» содержит неприкрытый вызов России. В сём обещании ключевое слово – «вернуть», и оно отсылает в 1950-е, 1960-е и в меньшей мере в 1970-е годы – более чем, на полстолетия назад – когда Америка была по-настоящему великой и процветающей. То были десятилетия её сказочного промышленного и научного развития, достатка и благополучия ее граждан. Многим американцам ещё памятны, а остальным – трудно представимы времена, когда работающий мужчина легко обеспечивал свою домохозяйку-жену и шестерых детей, владел домом, парою автомашин и изрядным счетом в банке. Многодетность была в почёте, аборты – запрещены (пока заражённый либеральными веяниями Верховный суд США не узаконил детоубийство во чреве при невмешательстве тогдашнего президента Никсона, сказавшего лишь, что прерывание беременности порою допустимо, как в случае межрасовой связи). То было время полётов на Луну и преобладания в обществе добрых нравственных устоев, лишь начинавших разъедаться левацкой борьбой за «гражданские права» и раскрепощенность личности.

Такая Америка была образцом и завистью для остального мира. Американской мечтой заражались другие. Не только жители Советского Союза или Европы засматривались на Америку, но и арабский Восток восхищался ею, во что невозможно поверить сейчас.


Америка была созидательным и ценностным маяком, а для многих – и цивилизационным. Не 21-й век, самонадеянно названный «американским столетием», а то, полувековой давности прошлое, было временем её неоспоримого превосходства. Наше поражение в холодной войне и изменение общественного строя стало следствием убеждающего примера, кой ещё являла собою Америка к началу 1990-х годов.

Нынешние США стали ещё грознее и ужаснее, но в жажде мирового господства они выродились в нечто противоположное – «империю зла». Уважение народов к ним сменилось страхом, а развязность, двуличие и кровожадность Вашингтона в продвижении «демократии» и власти над миром снискали в ответ отвращение и ненависть.

Ту прежнюю славу мечтает вернуть Америке Дональд Трамп. И тогда не Китай станет расти как на дрожжах, вкушая плоды перенесённой в него промышленности Запада и отстроенной у него на месте дикости цивилизации, а сама Америка вновь отведает рост и развитие, перестав разорять себя невозможностью соперничества с дешевым азиатским трудом. Её труженник, живущий сегодня наполовину взаймы у банков, выплатит свои долги на зависть остальному западному миру, который задумается о правильности собственнного пути.

Сердцевина же призыва «вернуть Америке былое величие» – наращивание военных расходов во имя укрепления и усиления армии. Нам странно слышать о нехватках и трудностях этой, безусловно, сильнейшей армии мира. Но Трампу виднее: «Наши войска повсеместно нуждаются в снаряжении и боевых средствах, наше ядерное оружие устарело...». Вояки не станут возражать такому уничижению, напротив, подхватят, ибо замашки их безмерны. Глава Пентагона Э. Картер уже возвёл Россию в главную угрозу безопасности Америки, отодвинув арабский и международный терроризм на далёкое 6-е место.

Если Трамп-президент начнёт подымать свои вооруженные силы на новую высоту, добиваясь «сдерживания» России, которая по словам того же Картера «последние годы вознамерилась подрывать международный порядок, что так долго и верно служил Америке, её друзьям и союзникам», то нам поневоле придётся соответствовать. Значит, впереди новая гонка вооружений и вероятность, что Россия в ней надорвётся.

«Я найду среди наших военных второго генерала Паттона», – восклицает Трамп, поминая успешного командующего одной из американских армий в последнюю мировую войну – того самого, что помышлял в мае 1945-го, не останавливаясь на поражении Германии, разгромить заодно и Советский Союз: «Чем скорее это сделаем, тем лучше». Вояка был необычайно самоуверен: «[Русские], вероятно, смогут продержаться в сраженьи, что я дам им, 5 дней. После этого не имеет значения, сколько миллионов людей у них есть. Если нужна Москва, я возьму ее». Тот бывший союзник вообще был красноречив о нас: «Стараясь понять Русских, мы упускаем из виду, что они – не европейцы, а азиаты и потому – коварны... У меня нет особого желания понимать их, кроме как узнать, сколько понадобится свинца и железа, чтоб поубивать их».

По видимости, Трамп славит Паттона за боевое прошлое, а не за писания в дневнике, но мы не должны ничего упускать из виду. В другой раз впечатлил возможный будущий главнокомандующий США, когда объявил о готовности в мирное время в свободном международном пространстве сбивать российские военные самолёты лишь за близкие подлёты к его самолётам и кораблям. Даже если то был пустопорожний популизм, осадок надёжно остался. Если же выходка Трампа воспроизводит обычное для америкосов презрение к международному праву и ощущение своего превосходства, то не только Россию, но и мир ждут трудные годы, случись ему возглавить заокеанскую империю зла.

Нынешняя Америка в своём сверх-либеральном исполнении, значительно её ослабляющем, позволяет России не чувствовать себя безнадёжно отстающей. Да, из-за долгой бессменной власти мы не можем вырваться из пут текущего невежественного воровского уклада, явить себе и миру великую созидательную силу Русских людей. Народное хозяйство наше обескровлено неостановимым казнокрадством, и большинство сограждан живёт в скудости и нехватках как в худшие времена. Но и у Америки – свои путы на руках и ногах. То – неисчислимые потери от ухода производства в другие страны, необходимость содержать миллионы своих безработных и бездельников, торжество паразитической «бумажной» экономики, растущие службы полиции и госбезопасности, расходы на всеобщую слежку, бремя содержания армии в десятках стран за рубежом, ведение войн, смена «режимов» и прочая плата за звание «мирового жандарма».

Пересмотр международной политики страны видится Трампу ещё одним приближением к её величию.

Половина военных Америки несут службу в зарубежьи с особенным присутствием в Европе и Азии. Страны, допустившие их постой у себя добровольно или вынужденно, соглашаются, что делается это ради их добра и позволяют Америке нести бремя своей защиты. Изюминка подхода Трампа – заставить те страны платить за оказываемое им «благодеяние».

Политики да газетчики не преминули и это отнести к очередному примеру безответственного и опасного в Трампе, ведь понуждение платить вызовет пререкания или даже размолвку с ныне помалкивающими подопечными и, боже упаси, уведёт их из-под американского влияния, а поддержание оного – дороже всяких денег. Трамп, в свою очередь, уверен, что страха в мире достаточно, чтоб побудить «друзей Америки» держаться к ней поближе.

Он также порешил раз и навсегда добиться мира Израиля с палестинцами, что выглядит как понуждение Америкой сторон ко взаимоприемлемым отношениям на некоей новой основе. Соперники Трампа от Круза до Клинтон сразу почуяли возможность на том поживиться, в ход пошла еврейская карта с пуганием преданных Израилю американских евреев грядущими уступками палестинцам, кои Израиль вынужден будет сделать под давлением Америки.

Но еврейские общины Америки, исключая самые левые, благосклонно относятся к Трампу как представителю Республиканской партии. Начиная с Рейгана, именно правления президентов-республиканцев доставляли Израилю меньше хлопот и больше проку: достаточно помянуть свержение республиканцем Бушем врага Израиля Саддама Хуссейна и запуск им междуусобицы на всём Ближнем Востоке с разрушением Ирака и Афганистана во имя подавления мусульманской государственности, неудобной Израилю, и упрочения здесь американского военного присутствия. При демократах же отношения становились прохладными и натянутыми: еврейство имеет зуб на Б. Клинтона, что навязал Израилю соглашение в Осло о палестинском самоуправлении в некоторых областях страны, а под занавес правления демократа Обамы отношения Израиля с США вообще испортились из-за снятия Америкой санкций с Ирана и пренебрежительного отношения Белого Дома к Нетаньяху.

И. Рабин, Б. Клинтон и Я. Арафат у Белого Дома, сентябрь 1993 г.

Трамп проклял сделку с Ираном и дал обет по обретении президентских полномочий её порушить. И было то не просто предвыборной уловкой привлечь голоса еврейской общины да снискать благосклонность находящихся на её содержании СМИ. Деловая и личная жизнь миллирдера достаточно переплелась с этой общиной и, оттого, с её интересами. У него еврейские невестка, зять и дочь: сын женат на еврейке, а дочь вышла за еврея и перешла в иудаизм. Двое внуков и внучка Трампа – соответственно, евреи. «Не думал, что так будет, но счастлив, что так случилось», брякнул как-то Трамп.

У страха глаза велики

Сейчас, когда первое впечатление от заявлений миллиардера-выскочки улеглось, к большинству заокеанских дельцов от политики вернулось самообладание. Устранять Трампа убийством подобно соискателю президенства Хьюи Лонгу или Кеннеди, как волновались поначалу бледнолицые патриоты, никто (пока) не решился, да и разговоры о том зашли слишком далеко. Крайние меры могут оказаться не по духу вырождающейся элите, но сотворить обширное противодействие президенту Трампу иными средствами будет достаточно легко в американских условиях, где власть главы государства не столь велика как путинская в России. Дать отпор неугодному правителю запросто могут пляшущие под закулисную дудку Конгресс с Сенатом и союзником их в том будет Верховный суд, составленный из назначенцев предшествующих «правильных» президентов. Да не забыть власть СМИ, банков, крупного капитала – все они исповедуют одну веру и тоже держат руку на управлении страной.

Перед их сплочением, силой и требованиями «Трамп будет всего лишь президентом, и это, на самом деле, не так уж много значит», отметил Кевин Стром, один из наследников освободительного дела Уильяма Пирса.

Идеологический отдел американского правящего слоя сейчас по-советски причитает об опасности потери единства в обществе, обстановке расслоения, о необходимости еще сильнее сплотиться перед лицом «ненависти». Трамп, среди прочего, вмешался и в долговременные старания закулисы сделать обе партии близнецами – особенными в мелком и неотличимыми в большом и главном. Сближаясь с республиканцами, демократы становятся всё более одержимы военным переделом мира (в чём Клинтоны не уступают Бушу), республиканцы же, приверженцы традиционных устоев, в эпоху разрушения оных устоев примеряют на себя одеяния демократов, умеряя своё неприятие однополых браков, абортов, соглашаясь на отмену христианских молитв в школах и усиление опеки государством нуждающихся, включая паразитирующих. И обе партии с равной страстью молятся на многокультурье.

Такое сближение стало вознаграждаться для партийных элит безотказным посменным приходом ко власти. Очередь в последние десятилетия установилась в 8 лет. То – двойной срок президентства, коего удостоились демократ Клинтон, республиканец Буш, демократ Обама. Негласный, но отчётливый порядок, необходимый во славу многопартийности, пусть и в исполнении двух похожих партий. Ныне подошел черед призвать к президенству республиканца, но из-за Трампа могут этим пожертвовать.

А может быть, жертва не понадобится. Если посмотреть на дело не с горячей головы, то выдворение десятка миллионов нелегалов не означает конца многокультурщине, как представляется поглупевшей от ужаса местной «интеллигенции», разозлённым неподобающим возбуждением простолюдинов властям, цветным общинам, видящим в выдворении всякого своего расистский конец света, и прочим поборникам «разнообразия» и хранителям «политкорректности». Белому населению рассчитывать на завершение опыта многорасового общежития также не стоит. Иммиграция пребудет с Америкой и в правление Трампа, на эту святыню он не покушается, проповедуя лишь «законность» въезда. Страна останется самой принимающей в мире (если Путин не пожелает в том обогнать Америку), порядок же в деле пересечения границы, по здравому рассуждению, полезен и сверхгостеприимной власти.

Граница с Мексикой у города Сан-Диего в Калифорнии. (Снимок GettyImages)

Равно и запрет мусульманам на въезд в США не грозит устоям толерантности. Запрет сей обещан быть временным и взывает просто к разумности в делах. Вред от мусульманского прибавления во многокультурном семействе пока перевешивает «пользу» от него и грозит гораздо больше тем же устоям.

Но именно эти два посула Трампа считаются камнем преткновения в его полной приемлемости для партии, которая есть «партия открытых дверей», по выражению её председателя Райнса Прибуса. Даже если у Трампа просто «большой рот» и до исполнения обещанного дело не дойдёт, нынешнее возбуждение подданных и настрой их против святынь близко подходит к сотрясению основ и расценивается как предосудительное и опасное в нём. (Ведь и призыв «вернуть Америке былое величие» – тоже «с душком», ибо отсылает на 50-60 лет назад, когда страна была на девять десятых Белой. И нет тогда иного пути к величию, как через Белую Америку...)

В остальном Трамп мало беспокоит сильных мира сего, а его обещания прирастить мощь американской военщины или разорвать сделку с Ираном ради безопасности Израиля показывают совершенную пригодность победителя отборочных состязаний для выдвижения на высшую должность в стране.

И прежде неуступчивые во своей политкорректности дельцы от политики с весны 2016-го стали привыкать к новым обстоятельствам и толковать их даже в пользу дела. А остановить Трампа приличным, «законным» способом можно будет в крайнем случае на партийном съезде в июле 2016-го, если уж старые страхи возьмут верх.

В запасе для этого имеются уловки, заложенные в партийных правилах, направленных против популистов и народного изъявления, когда те становятся тревожными для правящей знати. По распорядку, если никто из республиканских соискателей не наберет в предварительных состязаниях 1237 голосов выборщиков, партия на съезде сама решит, кому представлять её на президентских выборах в ноябре. Сей выбор может стать достаточно произвольным, не исключая приглашение и совсем неожиданного человека. Таким выдвиженцем может оказаться и проигравший все, кроме одного, предварительные голосования Касич, и давно выбывший с гонки Буш, и вовсе не участвовавший в ней Блумберг. Выставлять их на неизбежное поражение от демократки Клинтон будет, разумеется, досадно, зато «фашизм не пройдёт», по выражению зачумлённых леваков, и правящая «свободным миром» закулиса, пережив смятение, продолжит свои будни.

Но Трамп, одолев соперников и собрав все нужные для выдвижения голоса, заставил партию с собою считаться. Попытки освободить выборщиков, прибывших на съезд с голосами за Трампа, от обязательства оставаться верными своим полномочиям и требовать от них «голосовать сердцем», то есть, за предложенного партийным начальством некоего иного вызовет серьёзный разлад в партии. Ей придется иметь дело с большинством своих раздраженных сторонников, справедливо увидящих в бойкоте Трампа презрение ко своему выбору. Разлад грозит партии долговременным упадком, а то и расколом, и перед лицом оного Трамп может без дальнейшей возни получить заслуженное им выдвижение на июльском съезде. (И уж верно кончина партии случится, коли Трамп выдвинется независимо от неё и уведёт с собою миллионы избирателей.)

В причудливой американской действительности ряд высокопоставленных республиканцев готов всё же прибегнуть ко приему из числа дурных – позвать своих сторонников голосовать за выдвиженца от демократов, за старую Клинтон. Сии намерения были объявлены в кругу так называемых «неоконсерваторов», кои во времена последнего Буша крепко влияли на хозяина Белого дома и за короткий срок втянули Америку в преступное нападение на Ирак. Измена своей партии выглядит отталкивающе, но не в их глазах (им ничто не своё, кроме Израиля). Замеченная и много раз доказанная в сути своей однопартийность Америки состоит именно в том, что единому правящему классу довольно безралично, лицедей какого призвания выйдет на подмостки – лишь бы то был не посторонний.

На самый худой конец, у стойких противников Трампа остаётся пораженческий расчет на невозможность ему выиграть сразу у четырёх больших групп избирателей – негритянской и мексиканской общин, женщин и испорченной либеральным воспитанием белой молодежи – все они заведомо льнут к демократам, обещающим подачки бездельникам, облегчение жизни неустроенным, а то и бесплатное высшее образование, но главное – размягчённое существование вдали ото всего страшного: расистов, гомофобов, сеятелей ненависти, борцов с иждивением и прочего, что «вносит раскол» в нынешнее чудесное американское бытие.

У страха глаза велики, а тем временем открылось удивительное: ко Трампу потянулись многие из неопределившихся и те, кто не голосовал никогда, но чья доля в американском обществе, обыкновенно презирающем политиков, превосходит треть. Притягивание голосов из таких слоев становится веским доводом для замирения с Трампом.

На президентских выборах в его стан толпами пожалуют те, кто не захочет видеть в стране первую женщину-президента. Для многих её воплощение в Клинтон более нежеланно, чем Трамп во главе государства. Тогда возымеет действие частое в настроении избирателей – голосовать за кого-то, дабы не победил другой.

Такое восприятие добавит сторонников Трампу в той же мексиканской общине, пусть и обиженной на него за намерение выдворить из страны десяток миллионов своих соплеменников. Сильное патриархальное мировоззрением латиноамериканцев, отводящее мужчине, а не женщине главное место в делах, будет стоить Клинтон немало голосов.

По опросам и оценкам, Трамп сможет потянуть в стан республиканцев и некоторую долю чернокожих – десятую часть и более – что не удавалось партии в последнее десятилетие. К малому числу зажиточных негров – сторонников партии и тех, кто еще помнит, что именно Республиканская партия вела борьбу за освобождение их предков-рабов полтора столетия назад, добавятся сейчас те, кто раздражен прилипчивым обласкиванием чёрных со стороны демократов, что воспринимается как унижающее заигрывание с ними белого хозяина, ведомое им ради собственной пользы.

Но есть и иное. В разнокультурной американской помойке идёт неизбежное соперничество меж собою цветных общин, и негры не выглядят в нём успешными. Молодая латиноамериканская община не только превзошла по численности укоренившихся во многих поколениях черных, но и жестко теснит их на рынке труда, жилья, преступном мире и прочем. Как и чернокожим, мексиканцам не нужно объяснять расовое сплочение: общественное движение латиноамериканцев в США зовется «La Raza» («Раса»), и в силу такого настроя да лучшей работоспособности они выхватывают себе больше места под солнцем. Обещание Трампа выдворить десяток миллионов безо всяких прав осевших в стране испаноязычных добыло ему ряд сторонников и в чёрной среде.

Расчёт на сплочение меньшинств и либеральной молодежи вокруг Демократической партии не оправдается также оттого, что Клинтон обречена потерять часть этих голосов – их увлёк за собою её соперник по партии Берни Сандерс, ещё один большой популист на нынешних выборах, до степени «демократический социалист», по его самоопределению. В отличие от Клинтон он обещал обделённым самые изысканные преобразования и подачки – от погрома банков-«кровососов» до удвоения низшего уровня оплаты труда и бесплатных вузов для всех – чем внёс замечательный раскол в стан избирателей-демократов. На Берни не нападали сильные мира сего и даже не жужжали на его счёт, возможно, из-за его еврейского происхождения. Он действовал вдохновенно, нестеснённо и даже не явился на обязательные смотрины пред Американо-израильский комитетом по общественным связям (AIPAC), где побывали и самозавенно клялись в поддержке Израиля остальные – Касич, Круз, Трамп, Клинтон... По собранным голосам Сандерс всё же уступил Хиллари, но самые преданные его поклонники останутся ему верны и не пойдут под знамена Клинтон. (Если та не предложит Сандерсу вице-президенство.)

В итоге, незадолго до окончания предварительных состязаний перед Республиканскою партией в лице Трампа забрезжила президентская победа.


Не без таких видов на будущее руководство партии в середине мая 2016-го вдруг заметило, что расхождение их с Трампом не столь велико. «В трех четвертях вопросов мы находим согласие», – оценил председатель партии Прибус, добавив разумное: главное в повестке дня сейчас «остановить» другое лицо – «лживую», по его словам, Клинтон.

Виды на будущее

Победит Трамп, или Клинтон, или кто-то иной, но из этой неопределенности для нас вытекает одно очевидное: с уходом умеренного в мждународных делах Барака Хуссейна Обамы, коему, похоже, чужды страсти иудеев и иже с ними белых англо-саксов по переделу мира и который более желал бы унять развязаный отбившимся от рук ЦРУ пожар на Ближнем Востоке, потаённо близком ему как сыну мусульманина и носителю арабского имени, Россию ждут неспокойные времена. То будет стычка с пошедшею во все тяжкие Украиной и решающая битва за Донбасс, а ещё вероятно, удар в спину от восходящего майдана в Беларуси, где простодушно-убогая тяга к Западу (в лице Польши) и нагоняемое местной пятой колонной презрение к Русскому Роду и Миру при вертлявости Лукашенко набирает заметную силу. За злокозненное участие в том Америки можно ручаться. И растравляемая сейчас на Западе злоба к России (уводящая внимание подданных от мерзости учинённого там арабского вторжения) вместе со стягиванием вражеских войск у наших границ да созданием противоракетной обороны в Румынии и Польше уже погружает нас в тяжёлое военное противостояние с НАТО при руководящем и направляющем участии США.

Сильная Америка являет непреходящую угрозу России, стать же искренним другом нам она не сможет: ей не унять свои имперские замашки и открывшееся перед нею главенство над миром.

При всём отвращении к популизму российского образца, пережив два чудовищных его пришествия, полагаем, что обращение кремлёвской власти к согражданам с новым общественным уговором, проклятием ею своих мерзостей и зароком впредь глубоко порядочных отношений с подвластными было б отчаянно нужно сейчас России. Чует ли Путин нужду общества или ждёт событий? Трамп почувствовал...

Сегодня Белая трудовая Америка уже слышит от развязных проводников многокультурья: «Go back to Europe» («убирайтесь назад в Европу») и с каждым годом то будет звучать всё громче. Так захлопывается ловушка, в которую там угодили, выбрав быть покорными и терпеть, забыв о необходимости быть жесткими и стойкими, живя в человеческих джунглях.

Приветствуя ныне Трампа, Америка выказала здравый смысл, казалось бы, уже утерянный. У России его много больше, но она – во мгле.

«Мы снова будем поздравлять друг друга с Рождеством», – пассионарно обещает Трамп своей стране, подавленной либеральным вырождением, теряющей свое европейское лицо. «Может быть, с ним судьба улыбнётся нам», – надеется писатель Харольд Ковингтон от лица Белого американского сопротивления.


В статье вынужденно использовано 247 нерусских слов (3%). Чужие изречения и самоназвания не учитываются.

Размещено: 31 мая 2016 г.

Источники: Trump-2016, The Washington Post, CIA.gov, Rense.com, Time, собственные.


Постоянная ссылка: RusskoeDelo.org/novosti/archive.php?ayear=2016&amonth=may#31_05_2016_01.







БЕЛЫЕ БЕЖЕНЦЫ ДЕМОКРАТИИ

Демократия, на которую веками уповали как на лучшее из возможных устройств общества, обернулась сегодня таким же врагом свободного и естественного развития человечества, как и любой иной насильственный, сумасбродный, порочный строй, навязанный злою человеческой волей и неизменно проклинаемый затем прекраснодушными мыслителями и страдающими подвластными.

Привлекательный одно время способ правления в странах так называемого «Запада», оказавшись легко подверженным чужеродным и вредоносным веяниям, переродился в нечто уродливое, изъяв народное представительство в пользу околовластной верхушки, сократив когда-то завидную политическую свободу своих граждан, лишив их воздействия на судьбу государства.

А заправляя в империях, там, где несколько или множество народов вольно или невольно собраны под одним законом, подобная демократия замашками самого тиранического свойства показала способность пресечь будущее всякой пребывающей в её ведении национальной общины, если та не ходит в любимцах.

Именно сей мрачный удел стал ныне сбываться для народов-основателей трёх больших современных империй: США, Евросоюза и, увы, России. Объявленная «раковой опухолью человечества», европейская порода стала нежеланной пережившим холокост заправилам мира. На великом карточном столе ставка была сделана на посланцев Третьего мира. Западный обыватель, в свою очередь, развращался удобствами да сытостью жизни и, не беспокоя себя думами о большем, был влюблён в строй, который ему нахваливал агитпроп.

Подпоры и скрепы нынешней «демократии»

Более всего описываемая демократия, прозванная «западной», буйствует за океаном, в обширной и сильной стране, поколения людей которой завоёвывали и осваивали дикий когда-то материк.

Сегодня тех покорителей покорили. Пусть не самих первопроходцев, а их внуков, но в том – обычная насмешка судьбы. Одолели тем способом, коим столетие изводят Русский народ: обрушением нравственных устоев общества, разложением его правящего сословия и настроем на нужную волну тех, кого и разлагать не надо – заведомо худшую и не менее властолюбивую прослойку, мнящую себя к тому же «мозгом нации» – «творческую» интеллигенцию столицы и больших городов.

Начав несколько позднее, чем случилась большевистская революция в России, подрывные силы орудуют на американской почве со всею присущей им яростью, размахом и с неменьшим успехом. Оглупили, подмяли и подчинили себе сверху донизу тамошнюю власть. Современное видимое богатство Западного общества замечательно скрывает от простодушных глаз его тлен. «Дурни», словами Маяковского, видят там наступивший рай. А между тем духовное древо того благоденствия подточено и всё более шатко. Расовый вопрос, то есть, расовое разделение страны изводит Америку две добрые сотни лет, обещая ей грядущую нежизнеспособность, равно и как добытое российскими царями с коммунистами имперское многонационалие камнем висит на вые Русского народа, расходуя силы и жизни наших людей ради благополучия и умножения числом инородных общин, рано или поздно познающих свою значимость и потребующих себе вольницу и долю из Русских земель.

Благоразумная старина

Но были за океаном и здравые времена, невероятные на сегодняшний взгляд. Власть сама пыталась решить злополучный расовый вопрос, причём, в правильном направлении. Президент А. Линкольн – тот самый, развязавший в 1861-м году гражданскую войну по скудным нашим представлениям, якобы, за освобождение чёрных, на деле единственно желал удержать в рамках ещё рыхлой тогда американской государственности отложившиеся 13 южных штатов, приверженных рабовладению и не мысливших его отмены. Провозглашенное им освобождение негров Юга родилось лишь в середине той войны как средство возбуждения негритянской пятой колонны для подрыва мятежных штатов. (Во двух из верных Вашингтону штатах рабство не отменяли и целых полгода по кончанию войны.) А негров Линкольн мечтал вернуть в Африку и делал к тому некоторые шаги, нисколько в то время не диковинные, ибо ещё за десятилетия до его правления частные благотворительные общества Америки начали отсылать чёрных добровольцев на их исконную родину. Правда, возвращение было тонким ручейком, сказавшись в переселении всего десятка-другого тысяч человек, да чуть больше отбыло на близлежащие к американскому материку Карибские острова. Размножение и обживание негров в самой Америке шло несравненно быстрее, и ко времени гражданской войны число тех, кого полагается неустанно жалеть, составляло миллионы без малейшего притока извне, ибо работорговля к тому времени была запрещена уже свыше полувека.

А. Линкольн: «Моей ведущей заботой было спасение единства страны, а не сохранение или отмена рабства.
Если бы можно было спасти союз штатов без освобождения рабов, я б так и поступил...».

По окончании войны войска северных штатов хотя и неспешно, но покинули побеждённый Юг, и вскоре там развился порядок, принявший во внимание свободу негров, но столь же позаботившийся и о чувствах Белых граждан. Доступ ко благам общества был объявлен «равным, но раздельным» для Белых и «цветных». Поддержанный решением Верховного Суда США в 1896 году порядок в той или иной степени распространился на всю страну.

Сложилось мирное и часто дружелюбное, но строго раздельное сосуществование рас в рамках одного государства, прозванное «сегрегацией». Её приметами стали отдельные школы, заведения общественного питания, места в поездах и автобусах, обособленные места проживания. В большинстве штатов были запрещены межрасовые браки.

Достигнутое пространственное, личностное и поведенческое разграничение людских сообществ было, впрочем, не Бог весть какой новинкой: подобный уклад знаком человечеству многие века – от древнего Китая, кастовой Индии, средневековой Европы и России до современной Европы, Южной Африки, Израиля и многих прочих, где стихийно рождается порядок обособления расовых и племенных (национальных) общин, чаще всего в виде замкнутых мест их проживания, ведения ими дел по преимуществу внутри себя. Как таковая, «сегрегация» не обязательно вводится властями либо преобладающей общиной, она легко пускает корни и в виде стихийного добровольного самообособления, самоогораживания той или иной общины, а то и всех сразу.

Так стихийно и по здравому наитию создаётся известное равновесие в межрасовых и межнациональных отношениях. Возведённые перегородки становятся защитой разнородных общин от взаимных трений, способом умиротворения нравов и снятия напряжения в условиях, когда иным выходом окажется только этническая чистка.

Подспудная межрасовая борьба, разумеется, тлела в Америке и в новых условиях. Движение Ку-Клукс-Клан, насчитывавшее в 1920-х годах миллионы, и естественное расовое самосознание, не затронутое ещё либеральною проповедью, держали негритянское меньшинство в ежовых рукавицах. Выходки со стороны представителей последнего, преступавших порядок, вызывали исправительные меры, включавшие самосуд, и общественное спокойствие восстанавливалось. (Но до сей надобности доходило реже, чем полагают: проклятый негролюбами суд Линча во двух третях случаев коснулся не черной, а белой шпаны, и большинство казнённых заслуживало своей участи.)

Шествие в Вашингтоне, 1925 г.

Всю первую половину прошлого века Америка во своём большинстве была работящею, находилась в промышленной полосе развития, наполнялась неимущими, но жаждущими честного труда европейскими переселенцами, шла через всеобщее разорение 1930-х годов и продовольственные карточки военного времени. Прослойка интеллигентов в стране ещё не набрала своего веса и вредительскую деятельность в угоду своим порокам не затевала.

Начинается современье

Послевоенное растущее благосостояние общества и переход к информационному веку расплодили нравственно ущербную «творческую» толпу, заполонившую газеты и радиопередачи, школьное и университетское преподавание, кино и всяческие развлечения. Окрылённая разгромом начавшего за здравие и кончившего за упокой национал-социализма, эта «просвещённая» прослойка, городская образованщина почуяла, что пришёл час поживиться на очередной подоспевшей к тому времени революционной мыслишке, утверждавшей, будто «раса» – искусственное, злобное, «узколобое» понятие, не имеющее смысла, а есть только одна человеческая раса.

(Советский Союз прошёл в то время мимо сего «откровения», мучительно переваривая другое заёмное и разрушительное влияние под названием «коммунизм», да и не стояло «общечеловеческое» у нас ещё на повестке дня, ибо внутри страны почти все нерусские народности жили по своим окраинам, а благословенные сложности прописки, преследование «нетрудовых доходов» и тунеядства, иначе говоря, отсутствие питательной среды для паразитирования на Русских сдерживали их перемещение. Главными переселенцами были, к сожалению, именно Русичи, коими наполняли отдалённые стройки страны, и при развале державы миллионы наших Родичей оказались средь чужих, получив удостоверения узбеков, казахов, украинцев, белорусов или вообще «неграждан», как случилось в прибалтийских государственных недоразумениях... Советская власть пресекала всякое национальное самосознание, но пошуметь о правах чернокожих в США никогда не отказывалась, чуя, как «дружба народов» доставляет забот противнику.)

С ростом негритянского населения в Америке да вбиванием в сознание общества представления о гражданских правах и даже преимуществах расовых меньшинств выдворение их стало недостижимым, ибо никто не помышлял уезжать и никто не смел их выпроваживать.

Подступившие 50-60-е годы прошлого веку стали подлинно поворотными для Америки, и расовый вопрос с несравнимой прежде силой начал влиять на её дальнейшую судьбу. Белая на девять десятых, страна хотела жить в условиях прежнего порядка, но оперившаяся пятая колонна требовала преобразований самых большевистских. И погоняемая подрывными силами Америка без малейшей уступки хвалёной демократии как власти народного большинства, лишь произволом либеральных заговорщиков и пресмыкающегося перед ними правительства в Вашингтоне взяла направление на «расовую интеграцию» – забытое уже понятие, заменённое в нашу пору похожею трескотнёй про «многокультурность», «разнообразие» и «толерантность».

«Интеграция»: в школу для Белых. Литл Роск, штат Арканзас, 1957 г.

В 1954-м году разделение школ по расам было объявлено вне закона, и чернокожие Америки потекли в учебные заведения для Белых. В последующие годы подначиваемые пятой колонной негры чередою показного неповиновения и маршей за «гражданские права», при содействии безмерно участливых СМИ, сломили сегрегацию на транспорте, в общественном питании и прочем. Ответные волнения со стороны Белых граждан, поддержанные властями некоторых штатов, подвели Америку к военному противостоянию на улицах ряда городов и на грань ещё одной гражданской распри. Но воля большинства слабела перед либеральным нвтиском на глазах. В 1964-м, преодолев сопротивление сената страны, президент Джонсон продавил закон о «гражданских правах» с полным запретом неравного отношения («дискриминации») к людям, исходя из их расы, вероисповедания и национальности. Торжеством либеральной воли стало открытие в следующем 1965-м году ворот расистской Америки страждущему Третьему мире. Въезд переселенцев-европейцев, напротив, стал сдерживаться. Новая элита, собранная из мятежных либералов и уступчивой власти, одержала победу над простолюдинами – большинством страны.

Бледнолицые хипстеры 1960-х со своими цветными подопечными.

Со взломом расовых перегородок Америка стала на новый путь – заселения страны выходцами из Третьего мира и построения «многорасовой демократии». Состав её общества стал решительно и необратимо меняться.

Противодействие

Естественнное стремление Белого населения иметь собственное жизненное пространство с тех пор выражалось лишь изгоями многокультурного общества – «расистами-националистами». Основной же вопрос, как основной инстинкт, никуда не уходил, более того, обрёл новое обличие, ибо становился делом уже не удобства сосуществования, но выживания, и в перевернутом либеральным бесовством миру страдающей стороной оказались не «вечные жертвы» – цветные, – но европейцы.

Мыслители того и другого призвания сознавали это – кто потирая руки, а кто со смятением, – прочие же сограждане преследовали американскую мечту иметь много долларов. Думы о сопротивлении питали лишь сильных духом. Мужчины послабее и приземлённее, коих всегда большинство, покорно присягнули упадку, вырождению и вымиранию своего Рода. А на замену прежнему простому решению расового вопроса искались теперь ответы всё более сложные, зато выглядящие выполнимыми в наступивших условиях.

«Интеграция» в кафе для Белых не удалась. Нэшвилл, штат Теннесси, 1960 г.

Вряд ли кто верил в грядущую этническую чистку в её самом суровом исполнении: физическом уничтожении инорасовых меньшинств – в ту пору те были ещё меньшинствами. Лишь мечтатель Уильям Пирс, сменивший жизненный уют ученого-физика на участь мятежного политика, живописал во своих утопиях, как огнём и мечом будет вычищена Америка от цветных орд. Остальные в его время (последнюю четверть прошлого века) полагали за здравое и наилучшее просто вытеснить всех небелых в южные штаты – Флориду и близлежащие к ней – и отсечь оные места от остальных Соединённых Штатов. Наделение изгоняемых обустроенным жизненным пространством, готовность жертвовать целостностью страны выглядело приемлемым. Воображаемая этническая чистка была пропитана изрядным человеколюбием.

Но всякое приближение к этой цели предполагало захват власти, а на пути к тому – жертвы и переломанные судьбы повстанцев. За отсутствием в своих рядах более чем горстки отчаянных одиночек, взявшихся с оружием в руках разжечь расовую войну как надёжный способ ответить на зачумлённый вопрос, более никто в сопротивлении не хотел становиться неминуемо проигравшим от соприкосновения с полицейской и судебной явью Америки. Тамошнее правосудие, способное в начале 1960-х оправдывать вооруженную борьбу Белых граждан, на исходе столетия в делах о «ненависти» стало столь же «политизированным», то есть, управляемым властями и погоняемым правозащитными горлопанами, как и в несчастной России.

Уничтоженный агитационный автобус «гражданских активистов». Штат Алабама, 1961 г.

Десяток-другой малых попыток вооруженного сопротивления – вот всё, что видела Америка в последнюю треть 20-го столетия, и все они были провальными. За бесмысленностью повстанческой борьбы опускались руки.

Возможность спасения стала глубокомысленно и изобретательно видеться тогда в нечаянных плодах дальнейшего удручающего хода событий. Американская действительность должна сама породить своё отрицание из-за копящихся и нерешаемых внутренних противоречий, ввиду глубокого духовного разложения общества, прежде всего – его разнообразных «элит»! Ничто не вечно в веренице столетий, и по примеру Советского Союза Америку ждёт развал по её расовым швам. Удалившиеся в мир сетевых грёз патриоты даже предвкушали дальнейшее почернение своей страны, сильно надеясь, что чем хуже, тем, на самом деле, будет лучше, и зажатый на краю существования Белый мужчина, наконец, пробудится и покажет, что в дом вернулся хозяин. Из сей сомнительной посылки выводили наивное «время работает на нас», победа придёт рано или поздно и достанется чуть ли не даром. Исправление нынешней неправды виделось достижимым неким «естественным» путём.

Противная же сторона, не менее сведущая в протекании общественных перемен, видела дело по-иному, справедливо полагая, что дорогу в будущее прокладывает воля, неважно, зла она или добра, и при неустанных опеке и приложении сил желанные плоды упадут к ногам. Сегодняшнее расово-разнородное, но ещё с преобладающим европейским обликом общество через малый срок уже не будет таковым. Прирастание числом даже не прибывающих, но уже допущенных и плодящихся иноземцев, сопутствующее перемешивание всех («метисизация») возьмут верх, и европейская порода, подвергшись растворению и поредевши числом, будет окончательно задавлена новым окружением. (Генетические изменения в обществе упрямее всяких идей, и то, что смешивается, увы, не размешивается.) Белый мужчина примет новые условия существования так и не пробудившись, а лучшие дни его бдительности и неподатливости останутся в далеком «расистском» прошлом.

На наших просторах упование на неминуемое Русское возрождение, на скрытно роющего «крота истории» тоже стало невольной надеждой Русского движения, разгромленного после коротких лет славы. То же утверждение «время работает на нас» или менее складно высказанное «политика есть игра в долгую», не раз звучавшие в Русском сопротивлении, имели явною целью утешить соратников в малых успехах в борьбе за выживание нашего народа и будущее Русских детей. Уверения, что распавшийся по странам и вымирающий Русский мир «непременно возродится» и «Русская революция неизбежна» полагалось принять на веру, словно не важно, как и кем ведётся такая борьба, кто на самом деле сей «крот истории» и в пользу кого он проворно роет.

За океаном им безо всякой таинственности уже шесть десятилетий выступает американская пятая колонна и хозяин её – известная всем «мировая закулиса», применяя незаурядную силу больших денег и радио-телевизионного внушения как оружия самого массового поражения. Представляя собою ничтожное меньшинство, противник работал в наиболее чувствительных местах: в образовательных учреждениях, среди умственно-зависимой творческой интеллигенции, в тени и на передовой общественного мнения, в коридорах и кабинетах власти. Свойственное мирным временам общественное расслабление набирало силу, правящий слой составлялся из людей подвижных нравственных устоев и был податлив на нажим. За короткое время все ветви тамошней хвалёной демократии были прибраны к одним злонамеренным рукам.

Патриоты отвечали подручными средствами малоимущей борьбы: разрозненными шествиями, раздачей листовок, выпуском некоторых книг, собраниями единомышленников да обилием проклятий на страницах всемирной сети. Внутренняя грызня насчёт чистоты учения и путей ко светлому будущему, соперничество за последователей и воспоможение от них ещё более мельчали благое дело.

В итоге, время в который раз стало на сторону сильного и волевого, а точнее – дотянувшегося до власти. И именно время взяли себе в союзники нынешние силы зла, меняя мир не слишком торопливыми шагами, дабы к ним успевала приладиться подопытная человеческая порода.

Тающие ряды Сопротивления: шествие в Сент-Луисе, штат Миссури. Апрель 2015 г.

Всё, что удаётся собрать сейчас: выступление в Колумбии, штат Южная Каролина. Июль 2015 г.

Всё то, что либеральные заговорщики проделали в последние десятилетия с Россией – развращение правящего слоя, приведение в него уступчивых слабаков и злонамереных вредителей – всё прежде отведано было Америкой. Разрушительная проповедь открытых границ, переселение и перемешивание народов зародилась именно там, а затем уж через сеть пятых колонн двинулась в Старый Свет и достигла нас.

Заокеанские опыты над обществом стали главным испытанием всем европейским народам, угодившим в водоворот американских «ценностей». (Безсменный Путин выказал в июле 2015-го, что он вполне осведомлён о превратностях многокультурья: «Сейчас Европа сталкивается с конкретной проблемой – массовый приток мигрантов. А разве Европа стояла у истоков решений, которые привели к такой ситуации? Надо быть честными, эти решения пришли из-за океана...». И с несравненным двуличием он отказывает Русским в национальных стремлениях, надменно выступая поборником самого широкого заселения Русских земель азиатскими пришельцами и сотворения на наших просторах уродливого славяно-тюркского царства.)

Наступил 21-й век, и нарастающее число цветных совершенно изменило состояние американского общества, а в нём – сознание людей европейского происхождения. «Пробуждения», а вместе с ним растущего гнева и неприятия не случилось, возобладала покорность. И близкая уже смена обстановки – всего через поколение европейская Америка будет жить в меньшинстве – загоняла расовый вопрос в умах мыслящих Белых граждан в непроходимый тупик, хотя правящая верхушка посчитала его, напротив, вполне и удачно разрешённым ввиду выкорчевывания нетерпимости среди Белых, возобладания «ценностей» мультикультурализма и наступления, предположительно, межрасового мира и согласия, крепимых карательными мерами против «ненависти».

Один народ – одно жизненное пространство

Но чувство расовой близости, неотъемлемая потребность жить в родственном окружении и подалее от чужих не исчезли до конца в краю победившей терпимости. И поиски будущего для ближних своих претерпели следующую решительную поправку.

На свет явилась возможно последняя самосохранительная надежда: обустроить жизненное пространство для Белых американцев не по чудесному вмешательству невнятных исторических сил, но трезво исходя из оставшихся возможностей. Создать уголок обитания и выживания, не помышляя о преображении всей Америки. Не выселять и не отделять кого-то, но отселить и отделить себя.

В удушающих условиях заокеанской действительности то стало воистину продолжением сопротивления, остальное же означало принятие условий врага, превращение себя в раба мультикультурного строя – то к чему и подвел «оплот свободы и демократии» своих людей европейского происхождения.

Землею обетованною представала призрачная Республика, созданная в северо-западной части США.

Исходное представление о ней принадлежит покойному Ричарду Батлеру, авиаинженеру в молодости, а на последующем поприще, уже политическом, руководителю сообщества «Арийские Народы». В своё лучшее время – с начала 1980-х по 2001-й годы – сообщество насчитывало сотни пылких приверженцев и не одну тысячу сочувствующих, имело для встреч и жизнедеятельности довольно обширное поместье. Сей стан размером в 8 гектаров располагался в штате Айдахо, близ города Кёр-д’Ален, что в северо-западной части США. Место было выбрано и куплено Батлером ввиду состава живущего там населения – почти полностью европейского, редкой картины в нынешней Америке. Здесь соратники, уединив себя от гнетущего мира расового разнообразия, могли ощутить приятное единство и вынашивали великие намерения, как-то: разжечь расовую войну, отделить сей чудесный уголок от США. Правительство не раз подвергало Батлера уголовному преследованию, но поскольку больших дел от его борьбы не происходило, суды присяжных давали по носу властям и оправдывали предводителя. Зато вездесущая правозащита – плакальщики по так называемым «правам человека» – оказалась ловчее и посредством одного из гражданских исков обездолила Батлера: его поместье ушло с молотка...

В какое-то время в недрах «Арийских Народов» зародилось и совсем иное сообщество. Названное «Молчаливым братством», то было сплочение уже настоящих повстанцев, всего десятка человек, и вели они вооружённую борьбу. Её благой целью было также свержение правительства США, а равно создание на северо-западе страны отечества для европейцев любого роду-племени, где не будет места представителям иных рас. Одним из повстанцев был Дэвид Лейн, на исходе жизни в тюремной неволе воспевший войну и быт обитателей тех мест в мечтательной повести «Белые повстанцы Скалистых гор» и отчеканивший в сопротивленческой мысли «14 слов», признанные общей целью Белого сопротивления: «Наш долг – добиться выживания нашего народа и дать будущее Белым детям».

В подобных упоминаниях Северо-Запада речь идёт о штатах Орегоне, Вашингтоне, Айдахо, Монтане и примыкающих с севера к трём последним частях канадских провинций Британской Колумбии и Альберты. За пределами немногих крупных городов, вроде Портланда и Сиэттла, пропитанных, по определению, тлетворным либеральным духом и плодящих по законам вырождения гниль интеллигенции, а равно выступающих местом притяжения для азиатов, африканцев и латиноамериканцев, остальная часть сей обширной местности и по нынешний день не отягощена мультикультурьем, являя собою удивительное место, где Белый человек испытывает исчезающее в Америке чувство спокойствия от обитания в родственной ему среде. Изрядный размер названной области обеспечивает жизненное пространство, достаточное для независимого развития на нём нынешнего и нарождающихся поколений, а нынешний состав населения, на девять десятых европейский, делает грядущую этническую чистку не слишком размашистой.

Очертания Северо-Запада в помыслах Р. Батлера и его последователей о Белом уединении.

Как таковая, мысль о Белом оазисе не была открытием. «Геттоизация» (местечковость) развита в Америке давно и повсеместно. Белое население среднего и высокого достатка неустанно старается уединить себя в очередном Белом поселении хотя бы временно, покидая его всякий раз, как начинается значительный приток туда цветных. Кочуя так по нескольку раз в жизни, они, несомненно, чувствуют себя счастливее бедно живущих Белых, навечно запертых в городских муравейниках, что неостановимо меняют своё обличье под наплывом новых обитателей.

Освободительная мысль возвела это стихийное «Белое бегство» в нынешней Америке в гораздо большее, нежели отыскание людьми Белого себе пригорода или уголка в городе. Строить собственное государство, свою Белую родину, оградив её от остальной порочной страны виделось единственною возможностью исполнить «14 слов», пусть многотрудною и кровавою, ибо речь шла не о том, что можно вымолить у властей или отвоевать в судах.

Вырывание доброго куска из тела заокеанской империи зла кажется непостижимым и несбыточным, просто находится за пределами воображения. Но разложив непредставимое по шагам и с упованием на общественный и духовный упадок в стане врага, точащий его силы, замысел обретает налёт достоверности. Батлер и его последователи рисовали себе порядок действий и событий таким: переселение подвижников Белой Родины в выбранные места; создание ими беззаветно преданного делу и по-военному спаянного движения («революционной партии», говоря их словами) с постепенным привлечением на свою сторону местного Белого населения, одураченного и враждебного к «расистам» до степени, не уступающей остальной Америке; далее – нагнетание обстановки неприятия жителями Северо-Запада американского правительства и начало подпольной вооруженной борьбы, которую власть в условиях всеобщей враждебности жителей не сможет пресечь; с наступлением же тяжких для Вашингтона времен ввиду нарастающих внутренних неурядиц и внешних осложнений от настырности в мировых делах силы Северо-Запада вступят в открытую борьбу, ответить на которую перегруженная заботами власть не сможет с силой, коей обладает сегодня, в итоге она вынужденно даст свободу повстанцам ради удержания за собою остальной страны, а в новой Республике ведущей заботой станет с той поры утверждение своей самодостаточности и способности к выживанию.

За всеми мечтаниями и прекраснодушием суть жизни американской подошла уже к тому, что насущным стал поиск буквального заповедника для Белых людей. Наверное, стоит подивиться, что устроители загонов для индейцев («резерваций») теперь мечтают о подобном для себя. Но злоключения в истории постоянны, они – для всех. (И не нам, сдавшим древнюю свою столицу выходцам с гор и из пустынь, делать большие глаза.) Самое коленопреклонённое выпрашивание некоего уголка во имя выживания Рода лишено толку: либеральный фашизм подобных услуг не оказывает. Никто не даст нам избавленья... Уединение от разнузданного либерализма и интернационализма нужно отвоевывать.

Будущее, которое ещё может случиться

Дальнейшее продвижение настроений к самообособлению связано с Харольдом Ковингтоном, долголетним участником американского сопротивления, ставшим к году 2015-му, наверное, самым ярким его представителем.

Подобно У. Пирсу красноречивый и писательски одарённый, Ковингтон по разным отзывам превзошел воздействием своих книг создателя «Дневников Тёрнера» и «Охотника». И слышать доводилось о толстовской силе многих страниц тех книг.

Харольд Ковингтон

Едва вышед за порог школы, он уже разобрался в своём призвании, дав обет посвятить жизнь тому, чтоб ни один Белый ребенок никогда не испытал мерзость расового унижения, через какое однажды прошёл сам писатель в ещё невинное по меркам нынешнего многокультурья время своей молодости. Путь его борьбы был долог, и лишь на шестом десятке лет он снискал себе известность, признание и славу.

За его плечами – заслуженный путь Белого националиста: воинская выучка в Родезии в пору, когда та ещё не превратилась в Зимбабве, следом – годы жизни в Англии и Ирландии с усвоением повстанческого опыта Ирландской республиканской армии, после чего – возвращение домой и вовлечённость в самые известные ветви американского сопротивления. Но было и неприглядное: неуёмен и неуживчив, он ославил себя раздорами с соратниками, идущими то ли от крайнего честолюбия, то ли от менее возвышенных сторон своего нрава, и так было не только в Америке, но и в бытность его в Британии.

При всей приверженности однажды избранному Ковингтон не сразу устремил на него свой писательский дар, расходуя его на заурядную фантастику и даже пробуя перо в булгаковской чертовщине из жизни советской знати (повесть «Безумный и Марина»). А когда устремил, то немедленно оказался на должном месте в собственной жизни и в деле, коему присягнул.

За считанные годы, с 2003-го по 2013-й, в свет выходит объёмное пятикнижие, сразу становящееся достоянием освободительной мысли: «Воронья гора», «Далёкий гром», «Неприступная крепость», «Бригада» (в Русском переводе – «Очищение») и «Сыны свободы». Не научное и не исследовательское, но покоряющее художественное повествование о новой войне за независимость, начатой в США в наше время в пределах того самого Северо-Запада. (Остальная же часть страны вела обычное самодовольное существование и не заслуживала внимания...)


Написанные хоть и не в порядке развития событий, книги едино наполнены высочайшими помыслами, мужчинами без страха и упрёка, добродетельными женщинами и отвратным врагом, не заслуживающим пощады. Живописуется нечто невиданное, внезапно посетившее империю зла: проснувшаяся воля Белого человека к жизни и начатая им неистовая борьба за свой Род, величайшее самоотвержение и самопожертвование прежде простых и незаметных, дивные на зависть смирным и покорным обывателям дела повстанцев, их невозможные по обычному расчёту свершения, и вообще – возрождённая ярость арийского племени, творящая историю. Бесконечный вымысел, но для нас – словно предсказанная Новороссия! И было по воле писателя заслуженное воздаяние смелым: славная победа, приход нового мира, где уже нет места бесчестию, вырождению, подлости и прочим смертным грехам либерализма.

Отчего мужчины европейского происхождения вдруг потеряли страх, обрели былинную отвагу и былую волю ко служению своему Роду, – сему Ковингтон отказывается дать объяснение. Склоняясь перед непостижимостью толчка, превратившего нынешних рабов либерального строя в воинов, и нарекая сие «таинством», он ссылается лишь на счастливое, природою данное присутствие ещё в арийском племени редких носителей образно называемого им «альфа»-гена, то есть, обладателей мужского начала: непокорности, силы, разума и воли. Да ещё – на внезапную благосклонность высших сил, заронивших долгожданную искру в ещё способные воспламениться души мужчин.

Но божье вдохновение осталось лишь на страницах залпом прочитываемых книг, и тогда помимо писания Ковингтон сам делает первые и вполне невинные шаги во исполнение прекрасной мечты, принимая во внимание нынешнюю незыблемость американской действительности и немощь расслабленного либерализмом Белого человека. Он объявляет Северо-Запад страны «Родиной» и бросает призыв: «Добро пожаловать в родной дом!», основывает движение за переселение. Зовёт единомышленников обосноваться в тех местах и жить в условиях, в коих жила Америка всего полвека назад – преимущественно Белая, среди Белых людей.

Обаяние Республики Северо-Запада в людских образах

С понятным смущением делает он положительное сравнение сего начинания с опытом одержимо настроенных еврейских переселенцев, постепенно наполнявших Палестину столетие назад, пока безпечные арабы не обнаружили у себя под боком крепкую, слаженную и решительную инородную общину, из которой не без войн и насилия выросло затем государство Израиль.

Основанное в 2008-м Движение за переселение на Северо-Запад захватило к исходу 2015-го лишь горстку людей, не нашед признания даже в среде Белых националистов страны, возможно, из-за беспокойного прошлого самого писателя, но скорее – от вечного пренебрежения ко пророкам во своём отечестве. Впрочем, среда эта в настоящее время истончилась людьми, оскудела вожаками, сникла перед чудищем мультикультурья и стала на поверку воображаемой: деятельность её ведётся преимущественно во всемирной компьютерной сети в виде обильного словесного обмена суждениями и переживаниями.

Не без последней, видимо, причины летом 2015-го Ковингтон с унылой гордостью возвестил, что он и горстка его сторонников-переселенцев остались на сегодня единственным осязаемым движением за выживание европейской породы в Северной Америке.

Х. Ковингтон со стягом Республики Северо-Запада.


Будущее, которое наступит само

Европейский вид человечества составляет в наши дни уже менее одной девятой населения Земли. В таком значительном преобладании прочих рас и быстроте убывания, нравственного вырождения, малого воспроизводства и растущего захвата генов чужаками европейскую породу можно справедливо считать вошедшею в состояние глубокого упадка. Приняв же во внимание, что Белые женщины детородного возраста насчитывают по щедрым меркам лишь одну пятидесятую мирового населения, а чадолюбивые среди них – и просто крупицы, нашу расу нужно трезво видеть как твёрдо вставшую на путь вымирания, а в условиях несбавляемого напора Третьего мира – близкую к исчезновению. Через одно поколение такое положение дел станет не только очевидным даже самым отсталым из нас, но и в действительности необратимой вещью. (Какой уж там «золотой миллиард» англосаксов и иже с ними по россказням наших не шибко учёных мыслителей-патриотов!)

Как быстро переворачиваются страницы летописи человечества и сколько уже случалось возвышений да закатов стран и народов! Сколько общин людских поднялось некогда ко своей и ныне удивляющей славе и сколько отошло в предания. Но безотрадный удел не предписан и не назначен, как хотелось бы верующим в конечное умирание всякой развившейся цивилизации, ибо спасались во множестве и самые приговорённые государства. Исключим исход тех завоеваний, где сила одолела силу и побеждённых стирают с лица земли. Во всем остальном – воля, пресловутая свободная воля людей ответственна как за достойное сопротивление ударам судьбы с наградою дальнейшим существованием, так и за опускание рук пред испытаниями, глупость и неразборчивость ко злому умыслу с непреложной и «естественно» выглядящею кончиной.

Европейские леваки приветствуют мусульманских беженцев и осуждают сограждан-«расистов». Осень 2015-го.

Так называемая «пассионарность», то есть, воля к выживанию, что не единожды, но десятки раз посещает и покидает любой народ на протяжении его существования, ушла сегодня у европейцев как в песок через их ослабленные духовные скрепы и порушенные общественные и родовые связи. К судьбе чужих, всегда нас чуравшихся, мы отнесёмся без сожаления, но смертельная червоточина завелась и в Русской среде. Мы покатились по той же подлой дорожке прямиком в уже приоткрытый склеп и не верилось, что можно остановиться. Да случилась Новороссия, и Русский мир озарился возрождением, как на высохшей почве обращается к жизни политый водою росток. То судьба или высшие хранители Руси – наши Предки – подсказали через свойства Русской души, как возвращением к Правде и ратною доблестью спасается Род!

О том же во спасение своего народа и всего Белого человечества послал благую весть Харольд Ковингтон своими возможно пророческими сочинениями.

Русский перевод «Бригады» – «Очищение» – писатель назвал «добрым событием сурового 2015-го года». Именно это произведение он советует прочесть первым из пятикнижия с предвестием: «если удастся одолеть сей объём, он зажжет вашу душу, а если не зажжёт, то, значит, нет души...».
Ковингтон. Очищение


В статье вынужденно использовано 102 нерусских слова (2%). Чужие изречения и самоназвания не учитываются.

Размещено: 15 декабря 2015 г.

Источники: Infoplease, РИА новости, План Батлера, Основной закон Республики Северо-Запада, Ковингтон о своих книгах, собственные.


Постоянная ссылка: RusskoeDelo.org/novosti/archive.php?ayear=2015&amonth=december#15_12_2015_01.








РУСЬ ТРИОДИНОКАЯ

«Мы долго молча отступали...». В подавленности и уныниии тянулось первое десятилетие демократии, сменившееся вторым и вот уже третьим. Год за годом, в тщете надежд и бесцельности существования, кладя в землю миллионы вымирающего Русского народа. И год от году наглела знать, тучнел вор и мздоимец, а пришелец-иноземец обживался средь нас и торжествовал. Власть была не стара летами и хваткою на много лет вперёд вцепилась в горло России. Отмерялся очередной срок российского самодержавия – в таких же, как в прошлом, бессчётных годах правления царей, генсеков, президентов.

Русский дух пал в нынешнюю смуту до дна. Прозябание и вырождение народа, поношение его всею скопившейся на нашей земле нечистью, удручённость собственным распутством и глупостью теребили Русское сознание, но не пробуждали народную волю. В Москве, Питере, Кондопоге, Ставрополье, Сагре, Пугачёве за Русское дело подымались немногие, но остывали, не поддержанные миром, и вскоре угождали под каток кремлевского возмездия. Потакая любым национальным меньшинствам, в отвратительном сговоре с горсткой либеральных пройдох – самозванных «выразителей интересов общества», – власть успешно изводила любое движение Русского толку, била по его вдохновителям и вожакам. Обезглавленное, прореженное, к 15-му году правления Путина оно лежало навзничь. В мертвящей среде расправ и гонений дело было не способно к исправлению.

Шествия столичных интеллигентов на Болотной площади, ведомых пятой колонной, ещё более живописали нравственный беспорядок в стране, ибо бродили там и бесновались за ложное и чужое, противное стране и Русским людям дело.

Мы винили себя, свой народ – вечно безмолвный и безучастный либо гораздый на безрассудство, соблазняемый нашёптыванием подрывных сил. (Воспитание безродного Ивана было хорошо рассчитанным вражеским замыслом, наиболее успешно исполненным.) Тающие надежды на перемены связывались либо с уходом на покой первого лица страны, либо наступлением чуда – некоего события, что как особой силы толчок потряс бы зашедшую в тупик Русь. Уповали на 2012-2013-й годы, ища опору в подвигах прошлого и усматривая знамение в исполнявшемся тогда 400-летии преодоления первой Смуты.

Нет, ничего не случилось: то урочное время прошло как сон пустой. Коротко взбудоражило московским Бирюлёво, и вновь всё застыло. Лишь больные своею исключительностью столичные интеллигенты продолжали выплакивать душу по жулику и уголовнику Навальному, вменённому им в икону и пророки. (Ещё одна успешная затея подрывных сил.) Таинство Русского возрождения не повторило себя на ровно вековую годовщину похода Минина и Пожарского, оно подоспело согласно иным историческим часам.

Копилось напряжение нового смутного времени, питаемое поверженною справедливостью, напором чуждых ценностей, подлостью заёмной демократии, прибывающими ордами иноязычных и ответным неприятием происходящего униженными и оскорблёнными, вытесняемыми и замещаемыми. Копилось, разогревалось, но могло и не закипеть, не снести воровской строй напором Русского гнева, а просто перетечь в терпимость ко злу, в возобладание «толерантности» как на покорном Западе. И многое делалось терзающими Русь тёмными силами, чтоб так и случилось.

Нет, всё же, полыхнуло, закрутился вихрь событий – где совсем не ждали. Ибо, там, где не ждут да не возводят препятствий, и можно лишь духу народному вырваться из-под глыб...

Русский дух, что отходил, по предвкушению одних и по тягостному предчувствию других, в предания, вдруг заявил о себе – истинно, по-Русски. Не интеллигентскою вознёю на столичных площадях, громко называемою «революцией» – то «бархатной», то «цветной», – но бунтом и силою, в коих нет места картавому краснобайству. И как встарь, явил себя в народной глубинке, среди простолюдинов, обывателей, коими снисходительно пренебрегала Русская книжная освободительная мысль.

И добавляя к непредвиденному невероятное, началось Русское пробуждение не в самой Руси, смиряемой кремлёвским удушьем, но среди Русичей в рассеянии – на благословенной земле Новороссии, словно избранной возвестить миру о рождении новой России.

Частица её Крым ещё смог заявить о своей Русскости мирным голосованием и отложиться от замешкавшейся в беззвластии Украины да при подоспевшем покровительстве России, но Донецк и Луганск доносили свою волю Киеву уже с крайней степенью убедительности – оружием и кровопролитием – и на заступничество Путина опереться не могли, ибо у того на шаг доброй помощи следовали два шага небрежения и вероломства, деяний в угоду американо-бандеровской гадины.

В кремлёвских покоях могли судить-рядить о выгоде или убытках от приобретения новых земель, о долге же перед Русскими, обитавшими в тех краях, не шло и речи. Последнее, скорее, вызывало оторопь. Похожее отношение Москва уже показала Русскому Приднестровью, просившему ещё в 2006-м соединиться с Россией и показавшему в народном голосовании долю не меньшую, чем в Крыму. Покровительство же иному народу случилось бы скорее и наверняка, как можно судить по завидному заступничеству России за Абхазию и Осетию в недавнем прошлом, увенченному их государственным признанием и обязательством защитить.

Как, всё же, престранно вершится история... То тяжким трудом и яростною борьбою народов, страданиями поколений и кровью сражений, то – словно на пустом месте произволом лиц высокого полёта, до изумления легко меняющих ход событий.

Подлостью и тупостью нескольких зловещих дельцов, добравшихся до высшей власти – Ленина, Хрущева, Ельцина – народ Русский был трагически разделен: сначала мало значащими хозяйственно-управленческими перегородками (ибо никто во времена советского строя всерьёз не представлял себе иную обособленность УССР), но затем и государственными. В 1991-м году лишённая крупицы совести переходная власть в алчной делёжке страны размежевала наш Род пограничными столбами, раздав его разным хозяевам без малейшей оглядки.

(Сегодняшние коммуняки вполне унаследовав подлость своих вождей, даже не думают проклясть сотворённое их генсеками и обратиться к восстановлению Русского мира. Эти ископаемые до сих пор вещают, что главным вопросом современности остаётся вопрос о «частной собственности», а основою мировоззрения – «интернационализм»! И ни один большой коммуняка не сидит в окопах Новороссии – там место людям попроще...)

Разделённый народ продолжил свое существование подо множественными, но одинаково чуждыми ему правителями. В Прибалтике им стали погонять фашистские недобитки, в Средней Азии – местные баи, на Украине – новая хазарская элита, в материнской России – банда Гайдара и его преемников, на Кавказе вообще не заботились с правлением: вырезали или изгнали Русских почти до единого.

И в Новороссии, запросто отданной Киеву, обитал обычный Русский люд. Его называли так же как и Русских в России – «быдлом». Киевско-галицкая элита спешила со всеобщей украинизацией, повсеместной мовой и прославлением украинского сверхчеловека с его великим прошлым.


Но вот, волею высших сил или земных обстоятельств Русский человек на Украине дотянулся до оружия и стал исправлять подлость прежних и нынешних своих правителей. И словно током отозвалось по России: всколыхнулись умы, в восставшие области потянулась помощь, потекли пожертвования, отправились добровольцы. Дано было сему порыву и подвижничеству чудесное название «Русская весна».

К ужасу пятой колонны и мазанного с нею одним елеем Кремля, то был настоящий Русский бунт.

Подколодная российская измена ответила на него злобным поношением и маршами макаревичей. Узрела, учуяла животным нюхом, как прокатилось волною воодушевление по всему Русскому Роду и как откликнулась Большая Русь, как сразу вызрело прежде немощное представление о Русском Мире и не пожелало знать о проведёных коммуняками и демократами границах. Происходящее было уже не местным делом Донецка и Луганска, но заботою множества Русичей по России и миру. Добровольцы России отдавали жизнь за отторгнутых на чужбину сородичей, не погоняемые ничем, кроме зова совести и чувства правды. Обесчеловечение людей воспитанием из них безродного тяглового поголовья, чтящего лишь хозяев да неприкасаемые меньшинства – вся эта возня четвертьвековой протяжённости оказалось напрасной.

Русская весна затмила и наваждение, коему предавались последние годы горожане в сытых Москве и Петербурге, отправила в забвение их мерзейших поводырей навальных и всех болотных проповедников.

А предводителей Русских националистов не оказалось в Новороссии. Для них её появление было неожиданным как Февральский переворот 1917-го года для большевиков. Книжники и глашатаи Русского движения давно списали Русских в рассеянии, не видя их в своих мечтах о Русском возрождении. На события, конечно, откликнулись – по обыкновению, статьями да речами. Худшие из них извращённым умом даже приняли сторону Украины, воспели майдан. А по-настоящему за Новороссию встали среди нас новые лица – и на полях сражений, и в российском тылу. Явились обыкновенные, не заметные прежде, и повели за собою события, стали творить историю.

Навсегда памятный отныне 2014-й год породил подлинных героев нашего времени, былинных даже: сынов Новороссии и России Алексея Мозгового, Павла Дрёмова, Александра Беднова (подло убиенного и по печальному русскому обыкновению неотомщённого), Михаила Толстых, Арсения Павлова, Игоря Гиркина-Стрелкова и тех, о ком мы ведаем лишь по боевым позывным либо ещё не знаем.


Даже евразийцы-имперцы, такие как А. Дугин, познали особое притяжение Русского мира, что, впрочем, не преодолело в них тягу к азиатчине и поклонение строителю славяно-тюркского Евразийского союза – кремлёвскому долгожителю Путину.

В 2014-м Русские смотрели на мир уже с иным достоинством – не в безысходной покорности обстоятельствам, пожизненной униженности перед назойливыми нацменьшинствами и собственной неотвязной заботе о чувствах соседних народов в убеждении, что надлежит искать их дружбу и благосклонность, а за ценой не стоять. Русские уже не отворачивались от очевидного. Таяло наше нелепое доброхотство, уходило стародавнее убеждение в братстве славянских народов и сердцевина его – вера во триединый народ Русский. Любвеобильная наша блажь, вовсе не разделяемая теми другими, кого мы почислили роднёй...

Всякий раз, поверяемые действительностью, благие наши помыслы о сём братстве получали скорое или позднее усекновение. Историческая память народная неминуемо сходит на нет, если не оживлять её в каждом поколении обучением, воспитанием, а то и жестким вразумлением под стать нынешнему. Многократно проявленная в прошлые века хлипкость славянских связей, переметчивость «собратьев» уже изрядно показала себя, но, вот, довелось открывать её заново.

Извечная польская злоба давно должна была остудить широкую Русскую душу, не желающую памятовать, что ни с одним европейским народом не враждовали мы на протяжении столетий столь долго, как с поляками. Смущенные беснованием пшеков вокруг катынских расстрелов – слабым возмездием Сталина за кровожадное умерщвление ляхами пятикратно больше Русских под Варшавой двадцатью годами ранее, – мы смогли, наконец, отлучить поляков от Русско-славянского общения, но по-прежнему держали распахнутыми объятия прочим славянам и без малейшего сомнения – украинцам с белорусами.

Тем временем, победная поступь демократии, направляемая американо-европейскими политическими мошенниками, не переставала искушать Русичей подобно сатане, когда-то возведшему Христа «на высокую гору и показывавшему все царства мира». И стало невыразимо глупо отводить от себя это невольное просвещение, беречься весьма грустной правды.

Восточное-европейские «братушки» как куры за крошками устремились в НАТО да Евросоюз, едва поманили их. Встали под начало извечных врагов славянства. И стало понятно, что десятки тысяч Русского воинства зазря сложили головы на Балканах, на Шипке полтора столетия назад, отправленные туда погибать по мании царя да петербургских интеллигентов-доброхотов во спасение воображаемых собратьев от полного вырезания турками. И семьсот тысяч Русских жизней положенных за освобождение Польши – да стоило ли? Польской злобы не убыло. Поляки легко простили немцам и австрийцам разделы своей страны в конце 18-го века, ещё раз забыли немцам последний её раздел в 1939-м году и, как ни в чём не бывало, льнут к ним да заискивают, но ничего не забыли нам.

Теперь потомки спасённых в Восточной Европе добавились в ряды западной солдатни и точат зубы на нас в военных учениях рука об руку с немчурою да заокеанскими надсмотрщиками. И двинутся эти болгары, словаки, не говоря уж о поляках с чехами, на Русь убивать и разорять, едва раздастся воинственный клёкот первого чёрного президента иль первого кацлера в юбке.

Вряд ли сербы, всё ещё дружелюбные к нам сегодня, имеют в себе больше нравственной опоры, нежели болгары и чтут жертвы, принесённые Россией ради их достоинства в затеянной ровно век назад великой войне. Нынешние власти Сербии с достойной насмешкой отвергают западные понукания присоединиться к осаде России даже под угрозой не быть принятыми в Евросоюз. Но более, чем память и долг перед нами, говорит в них свежее и личное: обида за раздробление Западом их страны, учинённое в 1990-х годах, отъём Косово, пролитие сербской крови шайкою американо-европейских вояк. Да надолго ли хватит памяти о том унижении? Видя государственное ничтожество сей малой страны и жажду её попасть в сытую объединённую Европу, не нужно уповать, что в случае с Сербией правило славянской ненадёжности обретёт исключение. Широтою Русской души более никто не обладает.

Нам просто пора принять очевидное: так называемые «братские народы» и мы – не один народ; разделение, составляющее столетия и проявленное в собственных языках и жизненном пути, по-настоящему разделяет. И дальнее или близкое взаимное родство, ничто не значащее для них, но упорно исповедуемое нами, пора предать завбению и перестать лить драгоценную Русскую кровь во имя несбыточного.

Да и во благо случается такое разделение – сим избегаются взаимные трения, междуусобица, ненависть и взамоистребление. Так худо-бедно и, наверное, к лучшему распались в недавнем прошлом Чехословакия и Югославия – первая загодя, вторая же – отведав гражданской войны. (А дальше соединила расколотое единая Европа, но уже в ином союзе, явно легче переносимом: не в прежнем тесном соперничестве, а под началом отдалённого судии, коим стал не успевший ещё осточертеть им Брюсссель.)

Да разве только славяне отягощены взаиной неприязнью? Безостановочно пускают кровь друг другу семитские племена, преследуя каждый свою правду, а уж среди западно-европейских народов, скованных на малом пространстве взаимопереплетённой судьбой, братства не сыщешь даже в преданиях.

И нужно ли говорить о дальней «родне», когда совсем уж погано заявила себя всячески близкая нам ещё недавно Украина!

За неё, чтоб выжила и состоялась, спаслась от отуречивания, ополячивания и онемечивания растрачено Русских жизней больше, чем за любой другой народ.

Глядя на страсти в «незалежной» по Европе, понимаешь, сколь духовно чужими стали они нам. Не ведавшие и не ведающие государственного достоинства, ищущие, подобно холопам, ради сытой жизни крепкого себе хозяина. И худшие из них – спустившаяся с карпатских гор, пожаловшая из галицкого захолустья пятая их колонна, жившая с Украиной общей жизнью лишь считанные десятилетия. Но именно западенская толпа, взбодрённая американским покровительством, возвела себя в «правильных украинцев», и именно галичане, по слову Порошенко, «являются основой государственности», а их местечко Львов-Лемберг поставлен в образец как культурная столица всея «неньки». Им, пришельцам, и на верность Галичине, присягнули украинцы остальной страны.

«В европейское будущее без азиатского прошлого.»

Майдан и последовавшая война выставили наружу нутро западенщины, явив пещерные нравы и азиатчину во плоти. Нет и в помине присущего славянам благородства, честности и чести в бою. Стрелков назвал душу укровояк, выказанную в Новороссии, «подлой». Их лютость ко пленным и мирным Новороссии повторила зверства, сотворённые когда-то в Волыни, Хатыни и сотнях несчастных белорусских деревень карательными отрядами Галичины. Но одурелая Украина славит «героев», тешится на одесском пепелище и бредит виселицами («гиляками») для Русских.

Свидомые рвутся в Европу, конечно же, не за торжеством своего национального достоинства – этого в Европе давно не найти, как и сама Европа – уже давно не для европейцев. Увлечённые майданом потомки польских, угро-венгерских, румынских холопов тянутся к обыкновенной сытой жизни, благам и удобствам жителей западных стран, ко всем знакам и свидетельствам обывательского преуспевания.

Создание, становление народа не обязательно требует долгого, «естественного», определяемого собственным развитием общества хода событий, но столь же успешно достигается искусственным, волевым путем. Сравнение здесь с цыплятами, высиженными наседкой либо выведенными в инкубаторах, не будет причудливым. Летопись человечества забита примерами принудительного созидания стран и народов, мы тоже участвовали в этом, обустраивая государственность подопечным малым народам, а то и племенам, и заодно пытаясь растворить себя вместе с ними в некоем «советском гражданине». В том же на наших глазах преуспевают и силы так называемого «нового мирового порядка». Единая Европа и следом «Еврабия», сама Америка, когда-то бывшая плавильным котлом европейских народов, а ныне ставшая местом слияния европейского и всего остального мира. Не удивительно, что всходы самобытности проросли и на Украине – к тому были веские предпосылки в виде местного наречия, особого, вечно кому-то подвластного прошлого и изрядного генетического перемешивания с соседями и завоевателями, приведшего к появлению своеобразной породы людей. Обрубив Русские культурные корни, там оставили корни западных своих покорителей – польские, венгро-угорские, литовские – и вдобавок измыслили «протоукраинские», обладатели которых «дали миру цивилизацию». Кончилось всё возрождённой Хазарией, коей этому месту и надлежало, видно, стать.

Украинская «перемога»

Добрых полдела становления нации происходит в человеческих головах. И участие в том пропаганды – с образами просветлённых «исконноукраинцев», «це Европы», «второй Франции» и диких «монголо-кацапов», «ватников», «угро-финско-татарской империи» – ускоряет дело втройне. (Будто орды завоевателей-азиатов не прошли сквозь Киев и Чернигов прежде даже городов Московской Руси, а земли срединной и западной Украины не были на столетия поделены между Польшей, Венгрией и Османской империей.) Излучаемая свидомым напором ненависть, да с выраженным расовым превосходстом (хоть и забавным для окружающих), не только, как принято считать, разрушительна, она – равно и созидательна, ибо возведённая в единый порыв, устремляет общество к выбранной цели. Заметно даже, что мировая история чаще преуспевает именно через вражду и пускание крови сопернику, нежели проповедь любви ко ближнему. Именно на ненависть была сделана ставка, дабы вырвать Украину из её «вечного», когда-то выпрошенного и присягою скрепленного запорожским казачеством единения с Россией.

Избавленное от ополячивания и отуречивания крошечное владение Войска Запорожского – сущая окраина – как на дрожжах прирастало отъятыми Русскими царями у поляков землями да безмерно щедрым подношением от московских большевиков – Русскими областями с миллионами чистокровных русаков и попутно прихваченным чужеродным Закарпатьем. Собранное здесь за три с половиной столетия человеческое многообразие с немалым вкраплением поляков, венгров, евреев, немцев и молдаван с обретением независимости подлежало переплавке, «украинизации» и, разумеется, «дерусификации». Уже в те начальные годы Кучма – второй по счёту правитель «незалежной» – возвестил «задачу создать украинца». Но нетерпение обогнало сроки, требуемые в сём деле. Русские Донецк, Харьков, Луганск, Крым не успели духовно слиться с потомками австро-венгерской Галичины, не успели заговорить на неразвившейся, толком, «мове» – южнорусском наречии, загаженном польским говором. Зато во срединной Украине, известной прежде как Малороссия, дело продвинулось, подстёгнутое неистовым внушением, и люди с Русскими именами и корнями вполне вообразили себя украинцами, стали прыгать и скакать, юродствовать «що я не москаль» да наполнять ряды вояк, ведомых на убой в непоступившуюся своею Русскостью Восточную Украину – Новороссию.

Нет, вовсе не в том сказалась нынешняя беда, что некие «братские» украинцы стали нам недругами, а в том, что собственный народ наш раскололся, растекшись по чужбинам, и подлинные, урождённые Русские, поменяв великое родство на мутное «украинское», пошли против своих.

В самой России Русские ведали о взращиваемой в тех краях ненависти к «москалям», но с поразительным добродушием отмахивались до последнего времени, испытывая, в свою очередь, глупую нужду объясняться украинцам в тёплых чувствах. Но даже Русская простота имеет пределы. Недоумение сменилось отвращением. Изведавший в тысячный раз крайнюю ненависть к себе, заверенную изуверством «свидомых» в Одессе и Новороссии, народ наш, наконец, прорвало. Остыли лепеты о «братстве», заменились достойным презрением. Последний, самый гнусный майдан и следом пришедшая война просветлили умы Русичей в России, помрачённые советским воспитанием и демократическим развращением. Русская же часть Восточной Украины взялась по-мужски ответить на вопрос быть ей или не быть и поднялась на мятеж.

Воистину, ненависть стоит не последней в ряду деятельных сил истории. (А когда праведная, то и первой...)

Боком обернулась настырность строителям украинской нации. Восстание Русских на востоке того жуткого места, коим стала «Украиной», может вполне поставить предел бездарному национал-новострою и привести три его совершенно особые части – Новороссию, Малороссию и Галичину – в разъединённое состояние, близкое исходному. Так силы народные подчас успешно пресекают замыслы политических дельцов и сами решают свою судьбу.


А с украинскими событиями открылись наши глаза и на последних из близких нам по родству соседей – белорусов.

Жёстко противостоящая Западу страна, со всеобщим употреблением Русского языка, отсутствием пограничных и таможенных рубежей с Россией и самым широким сотрудничеством, включая военное, – Беларусь неизменно располагала к себе, считалась подлинным союзником. Но с украинскими событиями проявилось неприятное. Сразу по-иному повёл себя белорусский Батька Лукашенко.

Испуганный отложением от Киева Русского Крыма и возвращением полуострова в лоно России, изумлённый восстанием Русичей в Новороссии, он не выбирал слов. Сходу дал совет киевским заговорщикам сражаться за Крым, а восставших Донецка и Луганска поименовал «бандитами».

За язык Лукашенко никто не тянул, он сам искал возможность высказаться, пожаловав на коронацию Порошенки царским поездом из десятка черных автомашин.

Поздравив малоросов с приходом хазаро-галицийской власти, немедленно и неподдельно подружился с новоявленными тамошними главарями Порошенко и Турчиновым, напоказ называя их «Петей» и «Сашей». Первого из них он позднее назвал и «родным человеком», обещая выполнить любое его поручение «за сутки». Не отшатнулся белорусский батька, видя в Киеве всеобщее прославления «героев» – карателей УПА и ОУН, пожегших сотни деревень в его Беларуси. Подал тем самым урок незабываемого политиканства, отбросив то, что вчера было неприкасаемой святыней. Но откровенный призыв к бандеровцам уничтожать восставших Русских Донецка и Луганска был уже за гранью самой низкой политической игры.

А далее стал доходить до нас и прежде не воспринимаемый глас рядовых белорусов. Тех, в ком тоже зудят их особые гены, и в Беларуси оные – польско-литовского происхождения, порою выдуманные, порою подлинные, наследуемые от кого-то из прадедов, а то и дедов. Зуд отливается в гордости преемников особою связью с Польшей и Литвой, в получении наиболее «породистыми» из них «карты поляка», дабы быть принятыми в той стране по-родственному и обучаться, работать там, не встречая препятствий. Бесспорно, хороший подрывной замысел поляков, если смотреть на дело их взглядом.

Белорусская тоска по Европе не уступает украинской – жаждою европейских благ, ежемесячных доходов по многу тысяч евро и «уровня жизни как в Германии», обещанных им минской «аппазицией» и дополненных собственным завистливым воображением. Обычная тяга малоимущих людей, удручённых видимостью достатка западного мира и чуящих себя несправедливо обойдёнными.


Под таким углом белорусского зрения и расставлено у них отношение ко странам-соседям: Польшу чтят, Литву ценят, пред Европой преклоняются, от России воротят нос...

Запущенное в оборот российскою пятою колонной выражение «ватники» – то есть, о нас с вами, как воплощении всего отсталого и противников «европейского выбора», воспринято было «свядомыми» белорусами с тою же лёгкостью, как и «свидомитами» украинскими. С той же неприязнью, насмешкой и презрением...

Наиболее преуспевшие в поиске своих шляхетских корней уже и не белорусами мнят себя, но гордо: «литвинами». Подспудно и при непротивлении властей их мировоззрение набирает общественный вес. Поляцкие восстания Костюшко и Калиновского, пусть и при безучастии православного белорусского простонародья, подаются украшением белорусской истории, примером сопротивления великого народа Белой Руси московскому мракобесию. А воссоединение белорусского народа, подаренное Сталиным в 1939-м году, свядомые «литвины» не допускают признать великим событием, явно переживая разлучение своих западных земель с возлюбленной Польшей. Да что может быть общего у белорусов-европейцев с варварскою, азиатскою Россией?

Увы, там тоже самое, пусть и в зарождении: «Беларусь – гэта Еуропа», «свядомасць», «маскали»...

Все более восходит белорусская исключительность на политические подмостки, всё более прирастают ряды её поклонников минскими интеллигентами – куда же без них? – а власть, чувствуя себя духовно ближе той же Украине, чем России, благосклонно взирает на их заклинания о «независимости» и «не быть частью Российской империи» – ведь о том слово в слово не устаёт повторять сам Батька. Друг другу внушают, что не свободны, изнывают в объятиях Русского медведя и Путина.

«День воли» в Беларуси, март 2014-го

Обильное лукашенковское прекраснодушие прошлых лет: «белорусы всегда подставят плечо своим Русским братьям» и «мы с вами – один народ» не овеществилось ни в одном грузовике с пропитанием, одеждою и лекарствами в помощь бедствующей Новороссии. Зато идут в помощь Киеву из Синеокой армейские грузовики «МАЗы», текут горюче-смазочные вещества, переработанные из сибирской нефти. Подпитанные сей щедрой помощью, укрофашисты бьют тех самых Русских, о братстве с которыми не прочь по сю пору потрепаться Лукашенко. И в наживе на санкциях да тайном провозе в Россию запрещенного западного продовольствия вёрткий белорусский Бацька поучаствовал мгновенно.

Сам он предельно ясно отверг иметь что-то глубокое с Россией. «Есть отдельные умники, которые заявляют, что Беларусь – это, как они говорят, часть русского мира и чуть ли не России. Забудьте.» И случайно ли оттягивается, близится к остановке строительство авиабазы в Бобруйске для российских ударных самолётов, чему до украинских событий был дан зелёный свет. Так что, случись дойти до крайности, танки НАТО мятущийся Лукашенко запросто пропустит по всему пути от Бреста до смоленских земель.

Печально зрелище не существующего более «триединого Русского мира» – особенно ввиду сплочения и единства вокруг Америки её союзников, иные из которых даже обходят во рвении своего хозяина. Не за прыть ли свою Меркель удостоилась звания «политика года» одним из тех больших западных СМИ, кои неспроста называют «влиятельными»?

Грустно видеть себя на развалинах славянского «братства», но происходящее не должно выглядеть открытием. Неужто Русское самосознание не достаточно вбило в себя за последние столетия, что нет у нас иного надежного друга кроме нашего же оружия?

Пусть лелеют белорусы свое «европейское» наследие и ждут часа переметнуться. То – их дело. Польское наследие не проходит даром, и недавний польский пан ближе потомкам его бывших подвластных, чем Россия. Украина показала это, Белоруссия покажет. Нас должен лишь заботить миллион или два наших единокровных Русичей, живущих в «Синеокой» с отобранным происхождением – записанных «белорусами» по следам раздела советской империи.

Состарится «последний диктатор Европы», отойдет от дел и непременно случится минский майдан – бархатный либо кровавый, смотря по тому, сколько печенек от Нуланд будет поедено толпою в Минске и насколько будет востребован «план Б» в виде отстрела очередной «небесной сотни» западными лазутчиками. (Вполне возможно, в деле с «помяркоувными», то есть, неторопливыми и терпеливыми белорусами счёт и до тысячи дойдёт.) Ждите некий «литвинский» переворот, наподобие бандеровского на Украине. Преемственность нынешнего союза с Россией у новой Беларуси, даже если минский престол унаследует один из сыновей Лукашенко, мало предвидится. И как тогда быть с изрядным осевшим там осколком подлинно Русского мира, если отвергнет тот пришествие нового Великого княжества польско-литовского, погоняемого из Брюсселя?

Касается сей вопрос не только Русских в Беларуси, но и остальных Русских в рассеянии: в Прибалтике, Казахстане, Закавказье, волею партии посланных туда строить и возводить. Да не забыть Приднестровье! Воевать, покорять все подряд государства, прижимающие Русских, не приходит сегодня в голову даже дремучим имперцам. Да и за пределами возможного это для нашей порядком ослабшей страны. Оставление же Русских на унижение, поношение и растворение среди местных, исчезновение их из Русской породы пусть вполне угодно российской власти, но невозможно и невыносимо Русским как народу.

Российским военным присутствием и российскими геополитическими интересами Беларусь достаточно похожа на вчерашний украинский Крым, и несложно прочертить в будущее, что произойдёт, когда хунта возьмет верх в Минске. Ужели снова России вмешиваться – газ отключать, «военторг» открывать? Но Русское население не имеет там ни сосредоточения, ни сплочённости, сравнимых с Новороссией, да и отчуждения его от остальной части страны, как случилось на Украине, там не заметно.

Не воевать нужно населённые Русскими заграничные земли, а звать наших соплеменников, на Родину и со всем хлебосолием, радушием и щедростью обустроить средь себя. В них, ведущих своё происхождение из Ярославля, Вологды иль Краснодара, будить Русское достоинство, подавленное ныне пред всевозможными свидомыми да коренными. Не желудком единым жив человек, глядишь, и осознают наши сродники великую часть своего бытия – принадлежность к общим истокам и Роду. И станет тогда исход на землю предков им жизненно необходимым.

Да разве непосильное на себя берём? Крова над головою у нас – в изобилии, ведь размещаем с удобствами и в тепле миллионы азиатских гастарбайтеров и гастбездельников. (Им, в свою очередь, границу на въезд перекрыть!) И продовольствия изрядно у нас (сколько зерна и иного добра продаём за рубеж!), а рабочих рук – великая нехватка. Польза же от приумножения Рода превзойдёт всё!

А не захотят, то их дети, более разумные, смогут сделать правильный выбор.

Давно наступило время взяться за дело, а сейчас – и опаздываем, ибо страниями США Украина превращена в ударную силу против нашей страны, и события там Америка назвала главным успехом своей внешней политики 2014-го года. Киев рвётся с поводка своего властелина воевать, и живущие при бандеровском порядке чистокровные Русские люди под названием «украинцы» во всё большем числе идут против своей настоящей Родины. Подчиняться галицийскому отребью их понуждает безысходность призыва в армию, а иначе «семьи порубают». Но коли даст таким Русским приют наша Русь, то одним тем уже хорошо прорежется и обессилится вражье войско, ибо карпатские отборные «щирые» по обыкновению лишь в карательных делах отличаются, не в боях...

Нет, не нужно искать себе собратьев среди прочих славян, покуда собственный народ ещё не собран и разобщён! (Да и после не следует...)

Тяжелым стал для Русских 2014-й год. Под стать 1991-му – крепостью ударов и судьбоносностью событий. Год совершенного разлома «триединого Русского народа», расставания со вдохновенным образом, казавшимся несомненным и вечным, но обернувшимся сказкой.

И благословенным был сей год. Пусть с сожалением утрачены Малороссия и без сожаления то, что западнее неё, пусть забудется жившая лишь в мечтах немногих возрождённая Закарпатская Русь. Но возвращен из чуждого полона Крым, обретена Новороссия и вырвался из затворничества великий созидательный Русский дух, оздоровляюще наполнив большую политику, рассудок и чувства обыкновенных граждан...

Бесценен год прирастанием в нас чувства общего и государственного ума. Пройдена, возможно, последняя веха в расставании с советским маломыслящим человеком, – а прежде уже были познаны и отвергнуты прельщение демократией, ложь западной «цивилизации», сладкоречие пятой колонны. Ныне же отпущается в нас и въевшееся чувство национальной униженности.

По меркам выживания народа в веках сей год вручил нам больше, чем взял.

Ещё неведомо, сколь долго продлится великий Русский мятеж в Новороссии и поведёт ли сей пассионарный взрыв к неостановимому восхождению нашего народа ко своей былой славе или даже превзойдёт её. Но приведение в порядок Русского ума и утверждение Русского достоинства, задавленных на протяжении столетия, стало очевидным.

На развалинах полувымышленного триединого Русского народа остаётся единственный народ, и он – подлинно Русский. Его людское наполнение, по сути, совпадает со старым добрым именем «великорос».

Не все Русичи, попавшие в рассеяние, стали потерею для Русского племени. Одни, в Крыму, со временем воссоединились с Родиной, другие, в Новоросии, поднялись на битву, дабы упасти себя от чуждого мира свидомого украинства, третьи, в Приднестровье, давно выбрали Русский путь и ждут-не-дождутся внимания воротящей рожу Москвы. И лишь четвёртые приняли принадлежность ко другой стороне, взяли чужой паспорт и согласились утратить в новой среде себя и свой род.

Шествие фашистких недобитков по Риге (Латвия) в марте 2015-го.
Как Русским живется средь такого дерьма? Не хочется ли домой?

Боги и история любят народы, выказывающие мудрость и стойкость, преодолевшие разрушительные соблазны, коим однажды предались, вытянувшие себя из глубин падения. И отличают таких выживанием. Но можно и без потустороннего воздать этим народам причитающуюся им славу и взять в пример, как награждают себя сами дальнейшим своим существованием.

А время ближайшее не сулит облегчений. За порывами Русского духа, за радостью помыслов о Русском мире ослабло прежнее видение худого, которое никуда не ушло, но даже всё более нависает над нами. Оно превосходит угрозу от Америки и противостояния со всем Западом. Оно – у нас дома глядит нам в лицо «раскосыми и жадными очами». То – кавказо-азиатский полон, все большее почернение Русских городов, посёлков, деревень. В нём - самое трудное и главное испытание Русскому Роду.

Миллионы пришельцев уже осели средь нас, укрепились, назвались «соотечественниками». И миллионы, завезённые властью из одного лишь презрения к нам, бродят по Руси вольно и невозбраняемо. Власть утомилась даже лгать себе, будто они – «трудовые» и нам без них не прожить. Легко говорит о миллионах «нелегальных» в стране, но твёрдо даёт понять, что их трогать нельзя. То бродит уже настоящее войско, в большинстве – мужского молодняка, что одичает и озвереет за считанные дни, случись власти закачаться, обычному течению жизни нарушиться, подвозу продовольствия в города расстроиться. (А у них и мысли о «священной войне с неверными» наготове...)

Да разве с событиями Русского Возрождения чужие стали меньше резать Русских ребят и бесчестить Русских девушек?

Как палаческая петля, нависает над Русью проклятие «многонационалия». И Русский мир – непосредственно осязаемый, претворённый в людях и местах их обитания, в отличие от мистического, данного в образах и представлениях, – поглощается на наших глазах выходцами из южных стран, захлёбывается от их избытка и не далёко отстоит час, когда пойдёт ко дну. А духовный мир за ним последует, едва истончатся Русские гены на просторах нашей бескрайней...

И сопровождает нарастающую беду непостижимая вера в Путина – творца открытых границ и безумного гостеприимства. В измученной казнокрадством стране с мыкающим бедность и редеющим, словно истребляемым, населением у него – слава «державника», а с Крымом – вдвойне. И сам Путин, разве всё более не походит он – личностью своею и малой способностью к руководству седьмой частью света – на последнего царя, а в нынешние времена – ещё более? Отсутствие государственных решений, неспособность обуздать чудовищное своё окружение, терпимость к пятой колонне, вялость и никчёмное управление... Резкость взятия им Крыма случайностью своею похожа на порыв Николая 2-го вступить в мировую войну. А дальше – снова расслабленное, бездарное властвование в условиях военного времени, в кое Россия погрузилась в ту пору и втягивается сейчас. И роковая боязнь в судьбоносные годы воззвать к Русскому народу, хоть оба самодержца порою заигрывали с ним, один называя себя «русским националистом», второй же состоя в «Союзе Русского народа». (В обстоятельствах сего дня высочайшее заверение о единстве со всеми Русскими на Украине – четвёртой части её жителей – могло бы скоро привести в чувство «незалежную», подвергшуюся галицийскому перевороту, стать превосходящим противовесом бандеровской пятой колонне. Но Путин тщательно уворачивается от очевидного, если вообще ему дано помыслить о таком шаге. А пока даже малая часть тех Русских задаёт в Донецке и Луганске завидную трепку киевской хунте – мерзкому плоду западенской наглости и западных козней против нас.)

Не возможное сходство участи того и другого властителя будоражит ум, но – итог их правления, отражение в нашем недалёком будущем событий столетней давности, повторение по размаху бедствий Российских и жуткий последствиями закат обоих царствований.

Есть и другое, что лишает покоя. За время событий в Новороссии – с начала восстания в мае прошло десять месяцев – погибло до полусотни тысяч гражданских лиц и военных. И новые жертвы, добавляемые дённо и нощно, взывают к нашему сопереживанию, находят отклик. В самой же России, по докладу, положенному на стол Медведеву в ноябре 2014-го, от одного лишь наркотического зелья находят смерть по 60 тысяч душ, да каждый год! Едва ли не все они – молодого поколения. Таков размах несчастья в самом нашем Отечестве – и враг здесь вовсе не несёт потерь. Торговцев смертью не вешают, не уничтожают прилюдно. О беде не кричат с крыш домов и шествий толпою в полгорода не устраивают. Великое, каждодневное горе заслоняют во средствах массового внушения эстрадные шуты, картавые «эксперты» да прочие болтуны, глаголящие о постороннем.

И Русское самосознание, поглощённое сегодня ненавистью к галицкой нечисти и состраданием к борющейся Новороссии, не замечает выкорчёвывания в собственном народе и виновных в том. Достойное участие в бедах Донецка, Луганска безоговорочно побуждает нас слать туда помощь, а то и вступать в добровольческие тамошние отряды. Но при всём похвальном – неспособность обратиться к несчастью в непосредственной близи... Не на слуху оно, а оттого и не на серце...

И третье зловещее – худшее, наверно: положение с народонаселением. Редкое нарождающееся потомство не восполняет более Род наш, и неминуемо подступает необратимое его оскудение. Скатиться за одно столетие от самого многодетного и обильного народа в Европе к народу вымирающему, подорванному числом войнами, переворотами, перестройками, бегством по заграницам, одержимому одурью западного себялюбия и увеселения и, наконец замещаемого по мании собственных правителей иноземцами, – такие повороты в жизни не могут кончиться добром. Из зияющей «демографической ямы» можем уже не выбраться.

В преддверии сего многие наши нынешние переживания теряют смысл. Завидное Русское пробуждение к жизни, начатое Новороссией, может не отвести наш в остальном нарастающий упадок. При неспособности содержать доставшуюся от предков огромную державу, она просто перейдет в иные руки. Ибо силы зла – за работой и ни на миг не знают покоя.

Так и ведёт Русский человек своё существование средь превратностей судьбы. Всполохи борьбы за будущее своего народа шествуют бок-о-бок с его истощением и погружением в бездну азиатчины на просторах матери-Родины. Глазам и уму открыта столбовая дорога, зовущая в чудные дали Русского мира, лететь бы туда птицей-тройкой. Но не смеет ступить, мучимый нерешительностью, отягощенный подлостью власти, облепленный тянущими жизненные силы вредителями.


Не так ли и ты Русь, чувствуешь себя, одолев тысячу лет существования? Пережила взлёты и падения, стяжала славу, познала крайние беды, но никогда смертная угроза твоему народу-кормильцу не подступала так близко. Поразится Божьему промыслу иной созерцатель: что за напасть бесконечно изнуряет огромную страну, отчего живут в довольстве да прибавляют в достатке другие народы и чем не мил народ-мученик, страстотерпец? Что за неведомая злая сила преследует его?

Русь, куда грядёшь ты? Кто тебе путеводная звезда – Новороссия или Евразия? Русский ли человек тебе надежда и опора или, поддавшись картавым подговорам, желаешь стать вместилищем для всех? Нет ответа. Изнемогающая от измены и разграбления, жаждущая правды, тающая людьми, влачит по земли свой крест, и недобро косясь, обступили её и ждут кончины другие народы и государства.

Не сладок и не заманчив Русский мир кремлёвским властителям, сами же они стоят поперёк горла заправилам мирового порядка: паразитствующей, одуревшей от безнаказанности Америке и наглеющей, недобитой в своё время Германии, снова полезшей в Русские дела. И противник нашего недруга лишь добавляется нам в число врагов.

Только чрезвычайное положение спасёт Россию. Довольно «республик да свобод»! Есть время распускаться и время собирать силы народные, время падать и время подыматься, время уступать и время брать своё. Спрос с каждого из нас сегодня неизбежен и неумолим.

Иначе ничего не останется от наступившей было Русской весны.


В статье вынужденно использовано 82 нерусских слова (1,5%). Чужие изречения и самоназвания не учитываются.

Размещено: 10 марта 2015 г.

Источники: Strelkov_info, Kp.ru, Fontanka.ru, Gazeta.ru, собственные.


Постоянная ссылка: RusskoeDelo.org/novosti/archive.php?ayear=2015&amonth=march#10_03_2015_01.










Подшивки новостей:

2022
Дек.  

2021
Дек.  

2020
Июнь  

2018
Январь  Дек.  

2017
Март  

2016
Май  Октябрь  

2015
Март  Декабрь  

2014
Март  

2013
Февр.  Апрель  Август  Дек.  

2012
Март  Май  Август  Ноябрь  Дек.  

2011
Март  Июнь  Дек.  

2010
Март  Май  Окт.  

2009
Март  Апрель  Май  

2008
Январь  Март  Апрель  Май  Июнь  Июль  Август  Окт.  Дек.  

2007
Январь  Февр.  Март  Апрель  Май  Июнь  Июль  Август  Сент.  Окт.  Ноябрь  Дек.  

2006
Январь  Февр.  Апрель  Май  Июнь  Июль  Август  Окт.  Ноябрь  Дек.  

2005
Январь  Февр.  Март  Апрель  Май  Июнь  Июль  Август  Сент.  Окт.  Ноябрь  Дек.  

2004
Январь  Февр.  Март  Апрель  Май  Июнь  Июль  Август  Сент.  Окт.  Ноябрь  Дек.  

2003
Август  Сентябрь  Октябрь  Ноябрь  Декабрь  



Если Вам встретилась любопытная или важная новость, которую Вы хотели бы представить нашему вниманию, или если Вы желаете прислать отзыв на одну из наших статей, пишите на следующий адрес: russkoedelo@gmail.com. Мы также приветствуем предложения о творческом сотрудничестве.





Распечатать Распечатать          Сообщить соратнику Сообщить соратнику




Problems viewing this website? Its layout was optimized for viewing with an Internet Explorer (ver. 6.00 +) or compatible browser. The encoding used is "UTF-8".

предупреждение          © 2024, Русское Дело          disclaimer